Нигора Ахмедова,
искусствовед
С 7 по 23 октября 2016 г. в трех залах Академии художеств Узбекистана проходила выставка современного искусства (куратор – Н. Ахмедова), в которой приняли участие художники Узбекистана, а также – Китая, Палестины, Туниса, Украины, Молдовы, Казахстана.
Разговор о современном искусстве и его состоянии неизменно уводит в сторону, где приходится описывать вещи, в строгом смысле далекие от традиционной эстетики: уровень его понимания, готовность видеть в нем отражение болевых точек, затрагивая экономическую составляющую поддержки новых форм и т.д. Безусловно, многих, особенно молодых, более всего привлекают в совриске (так называют современное искусство сами художники) интеллектуальная сторона, критический дискурс, особые приемы художников использовать не только мультимедийные новации, но и откровенно «трешевый» материал. Ждут от него того, чего в последнее время заметно не хватает в искусстве. В чем кроется смысл этой нехватки, можно раскрыть, приведя цитату из работы известного писателя. «Представьте себе, что у вас есть мать, что она живет вдалеке вместе с вашим братом. Вдруг вы узнаете, что она тяжело заболела и попала в госпиталь. Вы посылаете брату телеграмму: что с матерью? Брат отвечает примерно следующее: у нас скверная погода и талантливо описывает климат своего маленького города. Но о матери – ни слова. Вы посылаете еще телеграмму – что с матерью? Брат отвечает: транспорт у нас работает плохо, и талантливо описывает работу местного транспорта. О матери – ни слова. И так – без конца. О том, что нас по – настоящему волнует,- ни слова». О главном, о том, что делает искусство симптомом времени, а художника выразителем своей эпохи – ни слова. Так было и в Европе полувека назад, правда, после модернизма. В обществе с засильем массовой культуры начинали пробиваться ростки концептуального искусства, которое стало присваивать себе функции общественного, стало брать на себя интеллектуальную трактовку окружающего мира. Искусство из явления сугубо эстетического – живописного, пластического превращалось в анализ жизни. Каждый художник, безусловно, индивидуален, и не хотелось бы, уподобляясь прошлой идеологической машине, указывать, чем ему нужно заниматься. После обретения Республикой Узбекистан независимости, приняв плюралистические принципы развития национального искусства, арт-критика уважает автономию и статус творчества. Арт-критика много усилий приложила для осмысления самых разных тенденций в искусстве, которые выражают сильные и не похожие друг на друга мастера. Между тем за произвольностью их проявления проглядывают имманентные закономерности, описанные теорией, исследующей логику развития искусства независимых государств. Их определяют как смену нескольких этапов – начиная с критики и отказа от прошлой идеологии, искусство устремляется к живительным источникам преемственности с исконным наследием народа, все больше погружаясь в идеальное видение традиционной культуры. В нашем искусстве это было своеобразным «бегством» от современности в мир высокого идеала, некая попытка обрести утраченную гармонию. После этого этапа формируются новые принципы развития, адекватные современному художественному процессу, с тенденцией вхождения в него. Так, в 2000-е гг. в Узбекистане начались поиски выражения идентичности, сочетающей в себе национальные традиции и стратегии западного contemporary art. Повседневность и актуальные вопросы общества стали главными для небольшой группы художников Узбекистана, опирающихся на принципы совриска. Их проекты, а также фото- и видеоработы, присланные зарубежными участниками, составили основу выставки, развернутой в октябре в залах ЦВЗ, Дома фото и Караван-сарая, в которых было представлено 30% от того, что готовилось для VIII Ташкентской биеннале, посвященной теме «Раздвигая границы». Выставка рассматривалась куратором достаточно широко как некая метафора поисков выхода за пределы устаревших представлений, как попытка актуализировать новые взгляды на ментальные, территориальные, гендерные, этнокультурные проблемы. По мысли куратора, современность представлена не только в развитых странах Запада, интересно показать ее понимание художниками из разных точек мира, которые, может, и не принадлежат к известным центрам искусства, но дополнят наше понимание процессов, происходящих сегодня. Актуализация темы границ коснулась и зрителей, которые, стоя перед работами концептуалистов, невольно признавались в своем узком понимании того, где пролегают границы современного искусства, «что положено» и до каких пределов оно доходит? Темы войны, беженцев, расизма, положения женщин были главными в проектах художников стран Востока, таких, как лайтбокс «Черное – это новое белое», видеоарт «NO» (Надя Кааби – Линке, Тунис), фотопроект «Между двух рек» Самы Аль Шааби (Палестина), видео «Границы» Кристины Ди Марчи (ОАЭ), Мунира Фатми «Темный процесс» (Марокко). Работы передают острую личную интонацию, пробуждают заинтересованную реакцию, а «жесткая», непривычная форма нацелена «процарапать» зрителя в момент пытливого рассмотрения, вдумчивого созерцания. Вот беженцы в видеоарте бесконечно отвечают «NO» в консульском отделе, бесконечно вышивает и снова распарывает слово «границы» в видеоарте Кристина ди Марчи, в огромных фотографиях Самы Аль Шааби – унижения и страдания иракской женщины, а «темный процесс» – это хроника жизни темнокожего в США в 1960-е годы. За всем этим современный художник видит важный симптом времени, когда заявленные универсальные и символические ценности оборачиваются трагедиями целых стран и народов.
Джамал Усманов – далеко не новичок в современном арт-процессе, однако, впервые выйдя за пределы привычных этнокультурных ассоциаций, тоже обратился к актуальной теме войны в фотоинсталляции «Сирия. Между прошлым и будущим». Художник был поставлен перед сложной задачей куратора – сделать проект в нижнем зале ЦВЗ, где высота потолка с большими окнами достигает более 16 метров, а внизу – довольно сложное открытое пространство. Зритель, оказавшись в пустом зале и не видя ни на стенах, ни на полу арт-объектов, подняв голову, видит, что сверху к нему обращено более пятидесяти пар детских глаз. Это – глаза детей войны, которые задают молчаливый вопрос. В них – вся трагедия и смысл происходящего сегодня. Д. Усманов сделал то, что ему было несвойственно, но что было ожидаемо для этого художника, который в каждом проекте выходит за границы себя, ранее найденного. Эта емкая, визуально простая и легко считываемая зрителем метафора, в то же время – знак того, что происходит с изобразительными формами. Память человека сегодня столь насыщенна, ассоциации настолько активны, что побуждают художника к особому лаконизму, и одного намека достаточно для того, чтобы моментально воссоздать целое: «современный поэт вмещает в одну строку то, что прежний размазывал на четыре строфы».
Свою «путевку в жизнь» и поиски острой содержательности С. Джаббаров прорабатывал непросто: как водится у наших художников, он не хотел актуальности в ущерб эстетизированной форме. В видеоинсталляции «Угол», на двух экранах изображающих охотника из восточной миниатюры, ему удалось оригинально соединить тему войны, власти СМИ с традицией поэтического толкования событий на Востоке. Поп-культура, распространяя незамысловатую, развлекательную продукцию для обывателя, превратилась в мощную индустрию, для которой открылись огромные просторы и в СНГ. Поэтому на выставке наряду с жесткими проектами художников из стран Ближнего Востока выделялись работы, затрагивающие актуальную тему идентичности. Современными художниками она часто решается в ироничном постмодернистском дискурсе: приемами наивного, лубочного искусства созданы незамысловатые образы в текстильном проекте А. Николаева «Мир добрых людей», а в серии коллажей «Тюркско-славянские диалогизмы» украинский художник О. Харченко изобретательно представил параллели между миниатюрой Востока и народной картинкой. В «теплом» человеческом измерении, но с постмодернистской свободой – сочетать не сочетаемое, раскрывает проблему Д. Каипова в текстильных арт-объектах в виде традиционного ковра «Bunnylove» и халатах «Captain Ikat». Традиции и суперсовременность сосуществуют и в нашей жизни, порождая, с удивительной непринужденностью какие-то причудливые сочетания. Икат, просверкав на известных мировых подиумах, спустился и распространился в широких слоях простых потребителей. Поэтому среди изысканных орнаментов традиционной ткани внезапно появляется образ «чужого»: логотип Капитана Америка или Бетмэна, шлем Дарта Вейдера или маска из фильма ужасов «Крик». Смешивая экзотичную для западного зрителя эстетику абровых тканей с кодами современной масс-культуры, Д. Каипова «стремится сделать «своих» и «чужих» ближе и понятнее друг другу, а заодно – предложить зрителю поучаствовать в затейливой интеллектуальной игре на узнавание». Соблюдая каноны традиционного искусства, используя его универсальный язык, она создает роскошные халаты, которые становятся новой «территорией», где встречается традиционное творчество и масс-культура. Получилось то, чего никогда у нас не было, и что поразило публику – народное искусство в актуальных контекстах.
В черно-белом фотопроекте А. Шалбаева «Кумиры» – та же проблема о всепроникающем увлечении молодежи западными масс-культурными знаками и логотипами. Пустые комнаты с молчаливо стоящими подростками, демонстрирующими майки с логотипами, становятся метафорой той идеологической пустоты, которую заполняет дешевая продукция поп-культуры. В таких проектах, как «Победа на границе» Штефана Руссу (Молдова), инсталляции «Первый учитель» С. Тычины, «Остановки» Р. Кляера, видеоработы казахских художников С. Ташбаевой «NOTaul», «Паломник» С. Баялиева, исследуются проблемы, общие для постсоветских стран. В проекте З. Мансурова «Алтарь», фейсбук, ставший для многих «окном» в узкий мир Сети наделяется смыслом новой религии. В инсталляции он представлен достаточно репрезентативно – в черном бархате, с «гламурно» светящимися словами, чем художник иронично завышает его значение.
При подготовке выставки в работе с фотографами республики, несмотря на большое число интересных мастеров, проявился один ее недостаток. К выставкам такого типа готовятся проектно, то есть исследуют ту или иную проблему, рассматривая свою работу с фотокамерой как инструмент своего личного философского высказывания. Это и есть современный биеннальный формат. На выставке интересными были фотоработы А. Ахмедьярова, Ю. Веденина, В. Жирнова, исследующие повседневность. Фотопроект В. Жирнова делает попытку исследовать жизнь Петербурга в его разных ипостасях. Старые мифы о любимом городе развенчивают образы навязчивой рекламы, а его символы становятся «участниками» настоящей фантасмагории: над шпилем Петропавловского собора появляется знак доллара, дворец Юсуповых «удостоился» стать местом рекламы клея «Момент». Для фотографа ракурс на современность – важнее устойчивого и парадного мифа об имперской столице, а жизнь его людей в образах стариков, заброшенных парадных – важнее туристических видов и архитектурных ансамблей. В проекте Ю. Веденина «Пространство, которого нет» обычные фрагменты города – бесконечные лестницы, переходы, улицы – оборачиваются какой-то изысканной модернистской геометрией, линии бетонных строений, городские конструкции наделяются черно-белой абстрактной игрой. Интересно, что эти легко прочитываемые линии и формы превращаются у художника в некие лабиринты поисков собственного «Я», одинокого и драматичного.
В современном искусстве можно заметить потребность рассмотреть скрытое, чувственное в противовес чисто аналитическим и политическим жестам. Способность находить чувственные образы и метафоры по силе воздействия более сильные, чем общие понятия и слова, – в видеодиптихе «Лицо» и «Кокон» Б. Исмаилова, в проекте Д. Рахманбековой. На первый взгляд, разные по характеру и технике репрезентации, они демонстрируют поразительное откровение, поэтическое прозрение неких скрытых источников ментальности народа, неизменно присутствующих в современности.
Проект Т. Ахмедова «Скрытое», представленный в Караван-сарае, – это рассказ о том, как трудно найти «внутри себя» точку равновесия, если настроен не смягчать и «подкрашивать». Как найти возможность жить, отделив профанную сферу потребления от имматериального внутреннего состояния. Все это «скрытое», импульсивное художника – в арт-объектах, сочетающих живопись, коллаж из всякой дешевой мишуры, тексты. Т. Ахмедов словно обнажает и то, что скрывается за нарочитым «фасадом» искусства – различные фрагменты, отсылки, парафразы к супрематизму, восточной поэзии, все это присутствует вроде некой обыденности искусства. Все это выражено в проекте как-то импульсивно, его «прочтение» процессуально, и он, в хорошем смысле, хаотичен, как состояние, органичное для человека. И если часто для классического искусства понятие «непреложности произведения», означающее, что к сделанному нельзя ничего ни добавить, ни убавить – это хорошо, то для современного искусства не всегда идет на пользу. Зритель хочет открывать новые и новые смыслы, вместо известного – элемент случайности, игры. Сегодня в совриске менее востребованы целостность как принцип художественного измерения, структура, определенность, в большей мере ценны понятия многозначности, неопределенности, приблизительности. Это хорошо чувствуют казахские художники, в их работах проглядывает природная тяга к преодолению любого «очерченного контура».
Рядом с произведениями художников, отмеченных участием на самых престижных арт-площадках, были представлены проекты молодых художников – группа «5 +1», С. Астахова, Ю. Веденин, Н. Бабаджанова, С. Эркинов и другие. Выставка обозначила новую веху в развитии современного искусства Узбекистана, показав богатый творческий потенциал художников, их духовную связь с традициями народа и внимание к актуальным проблемам современного мира. Представленные проекты показывают стремление узбекских художников интегрироваться в проблематику современной культуры.