Шоира Нурмухамедова,
архитектор
Великих людей можно сравнить
с факелами, которые время от времени вспыхивают,
чтобы направить ход науки
Клод Бернар
«Вольный каменщик науки» – именно так называла себя всемирноизвестный ученый – архитектор, археолог, искусствовед, нумизмат Пугаченкова Галина Анатольевна. На формирование личности многогранного таланта поистине легендарной женщины – Г. А. Пугаченковой – большое влияние оказал ее отец – Анатолий Пугаченков – высокообразованный, блестящий инженер, работавший архитектором в г. Верный (Алматы). Духовная связь между отцом и дочерью поддерживалась перепиской, подарками в виде книг. Именно от отца Г. А. Пугаченкова унаследовала интерес к точным наукам, литературе, языкам и в целом – к искусству, а также чисто мужские черты характера – трудолюбие, о котором ходили легенды, силу воли, настойчивость, упорство и выносливость. Волею судьбы человек на протяжении всей жизни сталкивается с различными людьми, каждый из которых в той или иной степени оказывает свое воздействие на формирование личности. Галина Анатольевна всегда была окружена интересными людьми. Так, ее учителями в институте были влюбленные в свое дело и в Среднюю Азию такие ученые, как Л. Н. Воронин, художник И. С. Казаков, Ф. Шмидт. После успешного окончания института благодаря Б. Н. Засыпкину, в то время главному архитектору Узкомстариса, был начат научный метод в ремонтно-реставрационном деле Узбекистана. Изучение, реставрация, ремонт, сохранение памятника стало делом всей жизни ученого, которое он выполнял на высоком профессиональном уровне, «заразив» этой любовью других. С помощью Б. Н. Засыпкина многие, еще не известные тогда ученые получили первую научную путевку в жизнь. Мимолетная встреча с ним способствовала и дальнейшему профессиональному направлению Галины Анатольевны.
Рядом с такой личностью, как Г. А. Пугаченкова, должен был находиться такой же сильный, одержимый, влюбленный в свое дело человек. Им был Михаил Евгеньевич Массон, с которым с конца 30-х гг. ХХ столетия и почти 50 лет они были вместе. Рядом с ним она нашла свое женское счастье. А Михаил Евгеньевич, в свою очередь, гордился супругой, вдохновляя ее на большие научные достижения. Пройдя «школу» М. Е. Массона, по утверждению Галины Анатольевны, она поверила в силу материала. М. Е. Массон был для нее соратником и как она говорила: «И сила моя, и слабость моя – в любви. Только в любви». Именно такое большое чувство, как Любовь, объединившее их в единый союз, явилось мощным стимулом для творчества и великих научных достижений.
Интеллектуально и духовно близкими друг другу людьми были Г. А. Пугаченкова и Л. И. Ремпель – не только друзья, соратники и единомышленники, но и цензоры, соавторы научных работ, порой безжалостные критики друг друга. Благодаря «почтовому роману», длившемуся без малого 45 лет, Л. И. Ремпелю удалось выстоять в непростых жизненных ситуациях. Темы их научных дискуссий – изобразительное искусство, археология, архитектура. В тот период узбекское искусствоведение стояло еще на пути становления, и Г. А. Пугаченковой с Л. И. Ремпелем пришлось заполнять немало белых пятен в истории искусств Узбекистана. Совместно созданные труды послужили стимулом для новых открытий и базой для дальнейших научных разработок.
Благодаря своей решительности и настойчивости, основываясь на опыте предыдущих экспедиций, в которых Г. А. Пугаченкова принимала активное участие, в результате огромного желания создать историю искусств страны, ученому удалось организовать Узбекистанскую искусствоведческую комплексную экспедицию, лидером которой она являлась более четверти века. И, как показало время, это было правильное решение, ибо в результате археологических раскопок в науке был открыт доступ к художественной культуре Узбекистана античного периода, принесшего ее исследователям мировую славу. Принципиальное значение имела защита Г. А. Пугаченковой самого понятия «античность» применительно к среднеазиатской культуре первых веков до и после начала нашей эры.
В рамках небольшой статьи невозможно полностью раскрыть роль ученого, внесшего значительный вклад во многие области науки. Как архитектор, позволю себе лишь дать общую характеристику фундаментальных исследований Г. А. Пугаченковой в области архитектуры Средней Азии, так как именно с них был начат научный этап в истории архитектуры данного региона – с периодизацией, анализом, теоретическим обобщением археологических материалов, комплексным подходом к изучаемому объекту. К примеру, на основе конкретных фактов Г. А. Пугаченкова доказала, что искусство, в данном случае – архитектура, находится на уровне творческих достижений античного Средиземноморья. Причину этого явления ученый видела в общности идейных задач, свойственных античному мировоззрению. До этих исследований не было полностью выявленных памятников, на основании которых можно было бы составить конкретное представление о развитии архитектуры античного периода. Открытие таких памятников архитектуры, как дворец в Халчаяне, жилые дома на Дальверзинтепа, культовые сооружения в Термезе и Айртаме, явилось новым этапом в изучении древнего зодчества Средней Азии, которое развивалось параллельно Ассиро-Вавилонии, ахеменидскому Ирану и Греко-Римскому миру. Не опровергая определенного влияния на архитектуру Бактрии отдельных элементов других государственных образований эллинистического типа, а также достижений предшествующего ахеменидского периода, Г. А. Пугаченкова отстаивала самостоятельную линию развития зодчества Средней Азии, считая, что локальные особенности архитектуры данного отрезка времени были созданы коренными народами, населявшими ее территорию. Ею были выделены четыре главные школы в архитектуре среднеазиатской античности: хорезмийская, парфянская, тохаристанская, согдийская – и определены особенности каждой из них.
Успехи, достигнутые в науке, не вскружили голову Г. А. Пугаченковой, а, наоборот, стимулировали проведение дальнейших научных поисков. С присущим ученому талантом всеохватывающего подхода и обобщающего анализа следующим шагом в области изучения архитектуры стал для Г. Пугаченковой средневековый период. На примере памятников, расположенных на территории Северного Тохаристана, Северного Хорасана и Мавераннахра, ею были сначала поставлены, а затем решены задачи, связанные с датировками, графическими реконструкциями и с назначением тех или иных сооружений, а также выявлены особенности тохаристанской, хорасано-дахистанской и мавераннахрской школ зодчества. Это имело важное значение для обозначения культурного вклада народов Средней Азии в формирование мусульманского зодчества, ибо были определены прогрессивность новой строительной техники и конструкций, выработка региональных планировочных принципов (на примерах кешков), новых композиционных решений (в буддийских сооружениях) и обозначены две типологические группы в средневековой архитектуре: дворовая и с центральным залом, использовавшиеся в зданиях различного назначения. Это значит, что в науке появилась сложившаяся картина об архитектуре Средней Азии 1000-летнего отрезка времени и знания о процессах их развития. Безусловно, и до этих исследований проводились определенные работы по изучению зодчества Средней Азии, однако не было полностью выявленных памятников, на основании изучения которых можно было бы составить конкретное представление о последовательном развитии архитектуры данного региона.
Кроме античного и раннесредневекового периодов, Г. А. Пугаченкову интересовало также зодчество эпохи Темуридов, изучение которого позволило обосновать архитектурную типологию, характерную для дворцов, мечетей, медресе, хонако, минаретов, мавзолеев данного отрезка времени. Кроме того, если о наличии локальных архитектурных школ она утверждала в предыдущих эпохах, то применительно к эпохе Амира Темура и Улугбека Г. А. Пугаченковой был выделен вобравший в себя высочайшие достижения прошлого особый синтетический стиль, взаимообогатившийся творческими идеями разных регионов великой державы. Таким образом, Г. А. Пугаченковой впервые было заострено внимание на таких вопросах, как наличие архитектурных школ в тот или иной отрезок времени, типология и генезис различных сооружений. Отдельные воззрения и интерпретации, безусловно, вызывали спор, несогласие других ученых, но, несмотря ни на что, исследования Г. А. Пугаченковой явились ориентиром в науке, толчком для их дальнейшего изучения. Все вышеизложенное – лишь малая часть того огромного вклада, который был внесен ученым в изучение истории архитектуры Средней Азии.