Эльмира Гюль,
искусствовед
Трудно представить себе более емкий образ Азии, чем лик застенчивой девы небесной красоты, укутанной в драгоценные шелка, дарующей ощущение райской неги. Произведения художников зачастую – зеркальное отражение их собственной внутренней сути. Так, работы Шахноз Абдуллаевой, как своеобразный калейдоскоп, воссоздают образ этой удивительной женщины с мягкой улыбкой, глядя на которую начинаешь верить в созданный ею мир ангелов и восточных принцесс.…
Имя Шахноз Абдуллаевой хорошо известно ценителям современного узбекского искусства. На фоне довольно популярного в арт-пространстве символико-метафорического направления ее полотна узнаваемы сразу благодаря сформировавшемуся за годы работы художника излюбленному кругу тем и персонажей, романтизирующих историю, благодаря медитативному настрою полотен, завораживающей узорности, богатству цветовой палитры.…
Путь Ш. Абдуллаевой в искусстве начинается в конце 1980-х, когда вновь становятся актуальными поиски самобытного пути развития национальной школы живописи, интерес к собственной истории, художественному наследию средневековья и античности… Тема Востока, окутанного загадочным флером, восхищающего пряностью цветов, изысканной линеарностью письма, становится одним из ведущих трендов. Становление творческого пути художника происходит под влиянием не столько общих для того времени тенденций, сколько в результате обстоятельств ее личной жизни. Она выросла в доме Чингиза Ахмарова, выдающегося художника-монументалиста, живописца и графика, жизнь и судьба которого – пример свободы самовыражения, отказа от любого идеологического диктата. Чингиз Ахмаров стал для нее духовным наставником и учителем. В начале своего творческого пути, в 1940-е гг., Ч. Ахмаров при создании росписей в театре им. А. Навои синтезирует приемы восточной книжной миниатюры и итальянских фресок эпохи Возрождения, позже становится основателем целого направления в искусстве Узбекистана, возрождающего традиции миниатюрной живописи. Именно Чингиз Ахмаров привил Шахноз любовь к художественному наследию Запада и Востока. Именно с его благословения она сделает свой первый выбор, обратившись к стилистике средневековых фресок.
Уже в начале творческого пути Ш. Абдуллаева учится работать в технике темперы, которая так убедительно помогала создавать словно тронутый временем эффект фрески. Опыт работы в этой технике научил художника быстро и четко моделировать форму, силуэт, определив ее особый стиль, выявив дар незаурядного колориста: «Танец» (1989), «Путешествие» (1989), «Жемчужина» (1991), серия работ по мотивам «Семи красавиц» А. Навои. Краска, словно выплескивающаяся на холст, позволяла добиваться необычной фактуры: контрастные цветовые пятна сплавлялись одно с другим, не теряя при этом собственного звучания, задавая ритм композиции, в которой из хаоса цветовой стихии вдруг возникали загадочные в своей молчаливой невозмутимости образы. Именно из средневековых росписей буддийских храмов и монастырей появляются в ее живописи образы богинь и ангелов с сине-голубыми ликами, так Ш. Абдуллаева намекает на их богоизбранность, олицетворение связи с верхним, небесным, миром.…Несмотря на последующие эксперименты, темпера для художника и сегодня остается излюбленной техникой, позволяющей добиваться романтической наполненности работы, эмоциональ-ного колористического звучания, вбирающего в себя всю полноту душевных переживаний.
Художественное наследие прошлых веков стало для Ш. Абдуллаевой постоянным источником для вдохновения и повлекло за собой желание проникнуть в тайны древних религий, в хитросплетения мифо-поэтических сюжетов.…Постигая историю и вдохновляясь старинными росписями, художник пишет картины, посвященные древним богам и героям, празднествам и обрядам, с увлечением воссоздает ставший далеким для современников мир, прочувствованный ею и воплощенный в таких одухотворенных образах, как “Скорбящая Анахита” (1989), “Диларом” (1990), “Наврузой” (1990), «Анахита» (1994), “Дева-Луна” (1995), «Навруз. Мехриган» (1998), «Пляшущие девушки. Навруз» (2000), «Изида» (2000).
Целенаправленное изучение культуры и мифов Востока во многом определило развитие творческой индивидуальности Ш. Абдуллаевой. Ее манят поиски образов-символов, способных до бесконечности расширять круг связанных с ними ассоциаций. В числе излюбленных мотивов – арба как идея движения, изменения жизненных ситуаций, или чаша как символ духовной наполненности… Но одним из главных и сразу узнаваемых образов в ее картинах становятся ангелы, без присутствия которых трудно представить себе мир, созданный на полотнах художника. Тема «ангелов», возникшая как отклик на утрату самого близкого и дорогого ей человека, остается в ее репертуаре как некий камертон, настраивающий ее творчество на возвышенно-романтическую волну. Работа над созданием образов этих небесных гениев дает возможность художнику в полной мере выразить характер и настроение собственного миропонимания. Медитативная созерцательность переплетается здесь с предельной эстетизацией, одухотворяющей реальную действительность.
Связанные с этой темой работы последних лет: «Ангелы. Розы» (2009), «Ангелы в саду» (2010), «Ангел с розами» (2011), «Ангел с розами» (2012) – дают возможность отметить возросшее мастерство художника. Цветовая палитра становится богаче оттенками и нюансами, создавая атмосферу божественной явленности, а рисунок – все более изыскан.
Конец 1990 – 2000 гг. стал для Ш. Абдуллаевой временем непрекращающихся поисков и экспериментов. Она стремится к переменам, обновлению стиля и манеры письма, понимая, что творчество – это динамичный процесс, не терпящий постоянства. При этом Ш. Абдуллаева остается верна себе – излюбленному кругу образов, возвышенному настроению работ и яркой колористике. Ее увлечение историей узбекского прикладного искусства приводит к тому, что главными акцентами в ее работах становятся изысканные узоры тканей и вышивок, старинные ювелирные украшения. Новые интересы закономерно ведут за собой трансформацию художественного почерка – темперные миражи сменяются тщательно прописанным, детализированным рисунком. Однако точное следование классическим узорам сковывало ее творческое воображение, и в начале 2000 гг. появляется новый стиль – мозаичный («Три грации» (2002), «Изумрудный ангел» (2002)).
Восторгаясь старинным текстилем, Ш. Абдуллаева находит новый источник вдохновения, открывший «декоративный этап» в ее творчестве. На этот раз наряду с абровыми шелками и бахмалем ее привлекают узоры традиционных узбекских вышивок сюзане: «Продавец тканей» (2009), «Автопортрет» (2009), «Молитва» (2009), «Поцелуй» (2009), «Хорезмийка. Танец» (2009), «Самаркандское яблоко» (2009). Обыгрывание текстильных узоров не преследует цели прямого копирования. Их включение в композицию в первую очередь связано с желанием воссоздать ауру традиционной культуры, характерную для нее мистичность, где каждый узор – тайный знак, понятный посвященным, подчеркнуть характер образов: влюбленных и ангелов, танцовщиц и мадонн.…