Шумит старый базар. У прилавков толпятся торговцы и покупатели, болельщики окружили борцов-курашистов, старики в чайхане под пение перепелок оживленно обсуждают городские новости, соревнуются в острословии аскиячи, как будто наяву слышны смех, восклицания, неумолчный гул толпы. Эти знакомые каждому будничные сюжеты приобретают в графической серии “Старый город” Анвара Мамаджанова почти эпическое значение национального духа узбекского народа. Льющийся непрерывной затейливой линией рисунок пером и тушью и подчеркнуто плоскостное решение графической композиции напоминают построение узора узбекского национального орнамента. Каждый лист бумаги вмещает огромное количество (несколько десятков и даже сотен) персонажей, причем все они наделены индивидуальной портретной характеристикой. Серия “Старый город” сродни народной узбекской песне, ее сюжеты окрашены тонким юмором и мягкой иронией, в них проскальзывает грубоватая, сдобренная солью, шутка, они увлекают зрителя не только множеством узнаваемых деталей, но, главным образом, силой темперамента, захватывают в круг нешуточных страстей и эмоций.
Графическое искусство Узбекистана сегодня представляет целая плеяда художников-графиков, а творчество Анвара Мамаджанова давно привлекает пристальное внимание специалистов и любителей изящных искусств. Для Анвара Мамаджанова старый город – не экзотика, а тот мир, в котором он родился в 1950 г. и вырос на одной из старинных улиц Беш-Агача. Уже пятилетним малышом любимым его занятием стало рисование, а лучшим подарком – краски и альбом. В конце концов он стал посещать художественную школу, а в 1968 г. поступил на отделение керамики Ташкентского театрально-художественного института (ныне – Национальный институт художеств и дизайна им. К. Бехзада). Глина казалась ему таким материалом, который может воплотить то, что нельзя показать в рисунке. Впрочем, он и на своих керамических изделиях, как правило, процарапывал рисунок.
В студенческие годы любимым местом для этюдов А. Мамаджанов выбрал старогородской базар Чорсу. Захватив блокнот и карандаш, он отправлялся в торговые ряды, к мастерским и лавкам ремесленников, на бедана-базар, рисовал чеканщиков и паяльщиков, плотников, изготовлявших люльки-бешики. Голоса людей, толпящихся у мешков с картошкой и зерном, щебет птиц, выступления канатоходцев – все это для него было жизнью старого города, которую он торопился запечатлеть на бумаге.
С наступлением весны его притягивал парк. “Наблюдательным пунктом” студенту служило большое дерево, а чтобы, увлекшись рисованием, не свалиться с него, Анвар пристегивался к стволу отцовским офицерским ремнем. Он тогда и не предполагал, что все эти натурные зарисовки много позже послужат ему материалом для целой серии графических работ.
После окончания в 1973 г. института А. Мамаджанов стал работать на Ташкентском экспериментальном творческом комбинате. Он прекрасно владел искусством керамики, изготавливал на гончарном круге ляганы и пиалы, лепил из глины и расписывал сувенирные композиции. А на досуге, для себя, продолжал рисовать. Однажды один из его друзей-художников показал ему приемы работы в технике офорта. Первый опыт оказался удачным. Так в 1982 г. на выставке появилась первая графическая серия А. Мамаджанова “Старый Ташкент”, замысел которой он вынашивал со студенческих лет. В ней в полной мере проявились безукоризненное владение художником линейным рисунком, тонкая наблюдательность, мастерство композиционного решения.
Следует отметить, что старый Ташкент будет присутствовать в творчестве художника на протяжении многих последующих лет. Он вновь и вновь будет возвращаться к этой теме, находя все новые сюжеты. В основе композиции “Перед пловом”, например, – чистка и резка моркови и лука у огромного самовара, в листах “Чайхана” и “Старый базар” действие разворачивается у лавок, где торгуют овощами, зерном, мукой. Эту же тему продолжает серия “Дорогие мои старики”, выполненная в карандаше в 2010 г. Герои этих рисунков, умудренные годами и жизненным опытом, сохранили способность удивляться и смеяться, они живо обсуждают газетные новости, с умилением слушают пение перепелки, играют в шахматы, рассказывают анекдоты, спорят за пиалой чая, словом, не взирая на возраст, живут полной жизнью. Художник находит незабываемые типажи стариков и каждого наделяет эмоциональной характеристикой.
Большой пласт творчества А. Мамаджанова лежит в области книжной графики. В 1982 г., после вступления в секцию графиков Союза художников, он получил предложение работать в издательстве им. Гафура Гуляма. Издательские будни помогли А. Мамаджанову постичь сложный процесс оформления книги как целостного литературного и художественного произведения. Для него стало важным, читая рукопись, не только охватить сюжетную канву повести или романа, но и проникнуться пониманием того, что автор только хотел сказать между строк.
Среди множества изданий, оформленных А. Мамаджановым, несомненный интерес представляют сатирический сборник М. Худайкулова “Удивительный мир” и “Анекдоты Афанди”, где определились основные художественные приемы иллюстраций к литературным произведениям, использованные и усовершенствованные А. Мамаджановым в дальнейшей работе. Художник также иллюстрировал эпос “Алпамыш”, романы классика узбекской литературы Абдуллы Кадыри “Последние дни” и “Скорпион у алтаря”, повестям Чингиза Айтматова “Прощай, Гульсары”, “Белый пароход”, “Первый учитель” и др. Стремясь глубже раскрыть содержание книги, А. Мамаджанов для каждой выбирает особую стилистику рисунка. Драматические коллизии произведений А. Кадыри, аскетизм и фанатическая преданность выбранному жизненному уделу героев Ч. Айтматова, духовная сила богатыря Алпамыша и его верной подруги Барчин нашли убедительное воплощение в графических образах. В каждом случае иллюстрации А. Мамаджанова отличает высокая художественная культура и его умение проникнуть во внутренний мир героев.
Для оформления исторического романа Пиримкула Кадырова “Звездные ночи” А. Мамаджанов выбрал особый композиционный прием. Он создал портретные образы персонажей книги, занимающие большую часть пространства страницы на фоне обрамления, в котором миниатюрные рисунки воссоздают точную историко-временную канву литературного произведения. Так им воспроизведены психологические портретные характеристики самого Бабура, Шейбанихана и других героев романа. Особенно впечатляет иллюстрация к одному из самых драматичных эпизодов жизни Бабура, связанному с тяжелой болезнью его сына Хумаюна, наследника индийского престола. Портрет молодого принца помещен на фоне сцены обряда посвящения отцом своей жизни сыну.
В иллюстрациях к “Путешествиям Гулливера” Дж. Свифта перо и карандаш в руках художника подчас кажутся инструментами ювелира, настолько мастерски владеет он искусством рисунка. Описанные в книге путешествия отважного моряка служат для художника отправной точкой для фантастических и прихотливых вариаций на “заданную тему”. А. Мамаджанов не просто делает иллюстрации к “Путешествиям Гулливера”, он создает гротескную среду обитания, завуалированную фантастической сюжетной фабулой.
А. Мамаджанов достиг поры творческой зрелости и мудрости. Все чаще в своих работах он обращается к философским проблемам смысла жизни, ее быстротечности, истинным ценностям бытия. Подлинным достижением в жанре станковой графики стал цикл его графических произведений в карандаше, навеянных философией суфизма. На одном из листов этой серии “Дервиши” изображены два старца в головных уборах – кулох. Атрибуты, которыми их наделил художник – чаша-кашкул из скорлупы кокосового ореха, четки, котомка со скудными пожитками, – не оставляют сомнения, что перед нами – странствующие суфии, скитающиеся по дорогам земли в поисках высшей истины. Их помыслы настолько чисты, что даже пугливые воробьи без опаски садятся на посох и кулох странников. Одна птица доверчиво примостилась на руке дервиша. Авторская надпись, выведенная по краю рисунка, гласит: “Они приняли нас за два старых карагача”, то есть птицы воспринимают дервишей как неотъемлемую часть природы – мира, созданного Богом.
В центре самого зашифрованного, наполненного мистическим смыслом произведения А. Мамаджанова “Изгнание из рая” – образ молодой женщины. У нее тонкий стан, голову ее венчает чалма, лицо закрыто покрывалом с прорезями, сквозь которые виднеется прекрасное лицо. Но юная красавица внушает смешанное чувство восторга и страха: ее изящное тело переплетают змеи, одна из которых устремлена прямо к сердцу. Женщина сжимает в руке наливное яблоко – символ цветущей жизни, а из-за ее плеча выглядывает старуха с посохом, на котором болтается яблочный огрызок.
У кромки рисунка художник поместил строки поэтического четверостишия, которые раскрывают глубокий гуманистический смысл философии нашей жизни: Красивая – так смерть называют лишь только за то,что в образе милом приходит она к человеку.И страшной бывает она для того,кто счастья другого лишает при жизни. Жизнеутверждающий оптимизм у рисунка “Посвящение Омару Хайяму”, изображенному держащим в одной руке карандаш для письма, в другой – чашу с вином. Его осеняют белоснежные крылья ангела-хранителя в образе прекрасной девушки, приникшей к груди поэта. С ювелирной точностью художником прорисованы все детали композиций этого цикла, карандашный штрих создает образный строй, наполняя его светом и воздухом, наделяя каждый лист бумаги поэзией и философским содержанием.
А. Мамаджанов много сил и времени отдает педагогической работе в Республиканском художественном колледже, считая это одной из важнейших сторон своей творческой деятельности. Для него ученики – это саженцы, которые должны вырасти и в будущем дать свои плоды. Обучая детей, он сам, по его словам, оставаясь в душе ребенком, учится у них остроте и непосредственности восприятия действительности. А. Мамаджанов в своем творчестве сумел воплотить лучшие национальные традиции графики Узбекистана и поднять их на новые высоты.
За весомый творческий вклад Анвара Мамаджанова в развитие искусства независимого Узбекистана Указом Президента Республики Узбекистан Ислама Каримова ему присвоено звание “Заслуженный работник культуры Узбекистана”. Он удостоен Золотой медали Академии художеств республики.
Мадина Арипова