В целом ряде крупных собраний исламского искусства, получивших благодаря великолепным публикациям мировую известность, имеются глазурованные чаши, выделяющиеся своим специфическим декором. Наиболее характерными их признаками являются своеобразный серовато-лиловый или розовато-серый ангоб, служащий фоном для полихромной ангобной росписи, выразительные изображения, включающие зооморфные и антропоморфные образы, а также эпиграфические и растительно-геометрические мотивы.
Сосуды рассматриваемой группы украшают коллекции Национального музея Кувейта (коллекция Ас-Сабах) (1, p. 223, cat. Cb.6, pp. 240-242, cat. Gf.1) (рис. 1, 2), коллекцию Музея исламского искусства принца Ага Хана (Торонто) (2, p. 141, No. 106, p. 173, No. 147) (рис. 3, 4), коллекцию Харви Плотника (США) (3, pp. 70-71, No. 29) (рис. 5). Кроме того, целый ряд сосудов, без сомнений, относящихся к данной группе, опубликован в каталогах аукционных домов Bonham, Christie и Sotheby (рис. 6-9).
Количественно наибольшую группу составляют зооморфные изображения. Это – фантастического облика птицы с пышным оперением, маленькими ушками и полосой, идущей от клюва к спине, рыбы, в которых угадывается мощный осетр, барс с изогнутым и раздвоенным на конце хвостом, зайцы, уши которых образуют треугольник в центре сосуда. Совершенно уникален дизайн конической чаши, на которой показана сирена – птица с женской головой, на которую водружен странный головной убор. У нее распахнутые крылья и огромный сложный хвост, рядом – две белые рыбины. Другой уникальный сюжет – луноликая красавица с длинными косами, играющая на лютне. На ряде сосудов помещены надписи, выполненные почерком простого, порой грубоватого, куфи.
В росписи использованы оливковый, охристо-красный, розовый, черный и белый цвета. Характерной особенностью декора являются заполняющие пространство фигуры, в которых на черный фон нанесены крупные красные и белые (иногда только белые) точки. Имеются варианты, когда фигуры закрашены не в черный, а в белый цвет, точки же – оливковые (рис. 4 и 5). По устью идет черная полоса с имитацией куфической надписи, выполненной тонкими белыми линиями. Иногда подобная полоса нанесена и на дно сосуда. В некоторых случаях полоса заполнена не псевдонадписью, а волнистыми линиями, зигзагами и треугольниками.
В публикациях чаши датируются IX-Х, X и X-XI вв. Они интерпретируются либо как изделия Восточной Персии или Трансоксианы, либо Средней Азии, либо – “Восточно-иранского мира”. О двух предметах из коллекции Ас-Сабах О. Ватсон пишет, что они, предположительно, из Меймене в Афганистане.
Необычный и яркий дизайн рассматриваемой керамики, для характеристики которого наиболее подходящим определением, пожалуй, является слово причудливый, привлекает значительный интерес исследователей и коллекционеров. Но, судя по доступной нам литературе, определенности в локализации этой группы сосудов нет.
Нам представляется, что некоторую ясность в проблему места происхождения данной группы керамики могут внести два сосуда, один из которых был найден автором настоящей статьи при раскопках на городище Будрач, а второй находится в экспозиции Археологического музея в Термезе.
Городище Будрач расположено в Денауском районе Сурхандарьинской области и представляет собой, по всей вероятности, руины средневекового Чаганийана – столицы одноименного владения, занимавшего территорию по среднему и верхнему течению Сурхандарьи. С Чаганийаном (Саганийан в арабской передаче) это городище было отождествлено Г. А. Пугаченковой (4, с. 14 – 22); археологические исследования, осуществлявшиеся под руководством Э. В. Ртвеладзе, позволили уточнить хронологию и структуру города и его округи (5, 1983, с. 173-187).
В 1986, 1989 – 1991 гг. Будрачский отряд УзИскЭ под руководством автора настоящей статьи вел небольшие по объему раскопки на Дуньётепа – холме, расположенном в юго-восточном углу городища Будрач. Раскоп-1 (БДР-1), работы на котором были начаты в 1984 г. М. Х. Исхаковым, занимает северо-западный участок Дуньётепа. Здесь были выявлены остатки 17 помещений, датируемых X – XI вв. Раскопочные работы, ввиду прекращения с 1992 г. финансирования, были, к сожалению, не завершены, а результаты раскопок остались не опубликованными.
Наибольший интерес из находок на Дуньётепа в рассматриваемом здесь контексте представляет фрагмент глазурованного блюда, найденного нами на полу помещения 1 в 1986 г. Блюдо – с перегибом стенки в верхней трети, на кольцевом поддоне, диаметр венчика – 27 см, диаметр поддона – 10 см, высота – 7,4 см (рис. 10). Снаружи сосуд был целиком покрыт белым ангобом, изнутри – ангобом серовато-лилового цвета. Последний нанесен также снаружи сосуда неровной полосой вдоль венчика и местами растекся поверх белого ангоба. Прозрачная бесцветная глазурь покрывает чашу полностью изнутри, а снаружи – только в верхней трети, также неровной полосой с потеками. Роспись по лиловому фону выполнена белой, темно-оливковой, охристо-красной и марганцево-черной ангобными красками. Декор представляет собой идущую поперек блюда надпись почерком простого куфи, нанесенную белым цветом; контуры и детали букв выполнены черным. Под надписью (и, вероятно, над нею) темно-оливковым цветом изображены симметрично расположенные растительные завитки с волютообразными завершениями. Контуры и детали – черные, кроме того, добавлены охристо-красные пятна с белой крапиной внутри. Вдоль венчика – черная полоса с заполнением в виде имитации куфической надписи (“барака”). Фон заполнен разнообразными фигурами, в которых на черной основе идут ряды белых и красных крапин, а также оливковыми кружками, оконтуренными тонкой черной линией, с черным кольцом и точкой в центре. С внешней стороны сосуда, вдоль венчика – по три косых штриха оливкового цвета (рис. 11).
Надпись скорее всего представляет собой арабское слово “ахла?” – “характер, натура, нрав”, с добавлением декоративного “алифа” в конце. Это слово, производные от которого – “нравственность”, “нравственный”, “мораль”, – входит в состав одного из самых популярных афоризмов на саманидской керамике: “Ал-джуду мин ахлаи ахли л-джанна” – “Щедрость – из душевных свойств обитателей рая”. Именно эта фраза украшает блюдо из коллекции Ага Хана (рис. 4), отметим также сходство почерков.
Второй сосуд, позволяющий локализировать рассматриваемую группу керамики (рис. 12), украшает экспозицию Археологического музея в Термезе (шифр: И 13/73, SVAM 3523). Этот сосуд – одноручный кувшин с грушевидным туловом – интересен тем, что, во-первых, является пока единственным свидетельством того, что интересующий нас дизайн украшал не только блюда и чаши, но и посуду закрытой формы, а во-вторых, дает еще одну привязку к Сурхандарьинскому региону. Нам пока не удалось выяснить, на каком именно городище был найден кувшин, но сомнений в том, что он происходит с одного из археологических памятников Сурхандарьинской области, нет. Сохранившаяся высота кувшина – около 14 см, он имеет плоский поддон диаметром 7 см. Декор: в верхней части сосуда на темно-сером фоне – две шествующие одна за другой красные птицы, с длинным хвостовым оперением и белыми лапками, их головы, к сожалению, не сохранились. В одном месте птицы разделены трилистником оливкового цвета. Снизу композиция ограничена черной полосой с имитацией куфической надписи, выполненной тонкими белыми линиями. Фон заполнен черными фигурами, внутри которых – ряды белых и оливковых крапин.
На будрачском блюде (рис. 10) представлены все самые характерные черты интересующей нас группы: серо-лиловый ангоб в качестве фона, фигуры с заполнением из белых и красных точек, полоса под венчиком с псевдонадписью, надпись почерком куфи. Оливковые растительные элементы и разбросанные по фону кружочки с нашего блюда идентичны декору чаши из коллекции Ас-Сабах (рис. 1).
Декор кувшина из Термезского музея (рис. 11) также полностью соответствует типичным признакам группы, это касается и причудливого облика птиц (ср. рис. 6). Отличие лишь в том, что вместо красных крапин здесь использованы крапины оливковые.
Как указано выше, предлагаемые в различных публикациях датировки колеблются в пределах IX – X, X и Х – XI вв. По нашему мнению, датировка Х в. – наиболее целесообразна; в пользу этого говорит и тот факт, что на двух известных нам сосудах представлены полностью и грамотно написанные афоризмы, что не характерно для XI в.
Итак, две находки из Сурхандарьинской области, впервые публикуемые нами, дают основание высказать мнение о том, что местом производства всей группы своеобразной глазурованной керамики с редким полихромным декором и экзотическими сюжетами, мог быть именно этот регион на юге Узбекистана. Не исключено, что мастерская (или мастерские), в которой был освоен выпуск этой продукции, располагалась в Чаганийане – столичном центре одноименного владения, достигшего своего расцвета при Саманидах. Правители из династии Мухтаджидов, владевшие Чаганийаном, занимали крупные посты в саманидской администрации и играли важную военно-политическую роль, что не могло не способствовать расцвету культуры, искусства и художественных ремесел в их столице. Недаром амиры из этого рода были покровителями знаменитых поэтов, таких, как Дакики и Фаррухи (6, с. 177 – 181). После падения власти Саманидов Чаганийан попал в сферу влияния государства Газневидов, но не утратил своего значения как центра ремесел. Во всяком случае, об этом может свидетельствовать найденный нами на шахристане городища Будрач крупнейший клад бронзовых изделий первой половины XI в. (7, с. 27 – 31); (8, с. 294 – 306).
На городище Будрач имеются многочисленные следы керамического производства, но специальных его исследований пока, к сожалению, не проводилось. Конечно, говорить с полной уверенностью о чаганийанском производстве керамики рассматриваемой здесь группы можно было бы только после открытия на городище Будрач бракованных изделий данного типа. Но таких данных пока, к сожалению, нет.
Разумеется, нельзя по одной чаше, найденной в Чаганийане, уверенно судить о ее местном изготовлении – она вполне могла быть привозной. Тем не менее, даже если предположить, основываясь на довольно неясных указаниях, северо-афганское происхождение предметов из западных коллекций, в ареал распространения изучаемой керамики нужно включать и территорию Сурхандарьинской области Узбекистана, или, по средневековой номенклатуре, территорию северо-западного Тохаристана. Во всяком случае, данную керамику уже можно вполне уверенно называть тохаристанской. Если же нам удастся найти новые свидетельства, мы сможем окончательно решить проблему локализации этой интереснейшей группы глазурованной посуды и с полным правом назвать ее чаганийанской керамикой.
Литература
1. Watson Oliver. Ceramics from Islamic Lands. London, 2004.
2. Spirit and Life: Masterpieces of Islamic Art from the Aga Khan Museum Collection. Geneva, 2007.
3. Pancaroglu Oya. Perpetual Glory: Medieval Islamic Ceramics from the Harvey B. Plotnick Collection. Chicago, 2007.
4. Пугаченкова Г. А. Халчаян. Ташкент, 1966.
5. Ртвеладзе Э. В. Новые археологические данные к истории городища Будрач// ИМКУ. Вып. 18. Ташкент, 1983а, с. 173 – 187.
6. Ртвеладзе Э. В. К биографии Фаррухи// Художественная культура Средней Азии IX – XIII веков. Ташкент, 1983б, с. 177 – 181.
7. Ильясов Дж. Я., Русанов Д. В. Клад средневековых бронзовых изделий с городища Будрач// Общественные науки в Узбекистане. 1988, № 1, с. 27 – 31.
8. Ильясов Дж. Я. Будрачский клад бронзовых изделий // Ученые записки Комиссии по изучению памятников цивилизации древнего и средневекового Востока: Археологические источники. М., 1989, с. 294 – 306.
Джангар Ильясов