К 60-летию со дня рождения
Когда Баходыра Юлдашева в 1974 г. назначили главным режиссером академического театра имени Хамзы, ему было 28 лет. Как говорили, он был самым молодым главным среди всех “академиков” бывшего Союза. А сегодня за его плечами почти 70 постановок в разных театрах.
Если ценность произведения искусства с годами возрастает, оно заносится в ранг классических. Касается ли это театра – искусства кратковременного, существующего, как известно, лишь “здесь, сегодня, сейчас”? Пожалуй, да, если судить по творчеству Б. Юлдашева. Некоторые его спектакли уже сегодня можно отнести к классике узбекского театра. О лучших, даже поставленных давно, есть что добавить новое к уже сказанному.
Говорили и писали о нем много с самого начала деятельности. А начинал он смело и решительно, без разгона. Первые же спектакли недавнего выпускника режиссерского отделения Ташкентского театрального института вызывали как споры, так и, одновременно, единодушное признание неординарности таланта постановщика. Мелодрама А. Дюма “Нельская башня”, историческая трагедия Уйгуна “Беруни”, психологическая драма В. Розова “С вечера до полудня” – диаметрально противоположные спектакли, в которых молодой режиссер пробовал свои силы и “прощупывал” традиции и возможности театра. Наконец, как взрыв среди ясного неба – молодежный спектакль “Разбойники” по драме Шиллера, который показался многим чудовищным покушением на академические традиции старейшего театра. Режиссер использовал здесь приемы театра жестокости и элементы авангардной стилистики. Зритель видел мир грабежей и насилия, где, на фоне белых балахонов с прорезями для глаз, сын топчет лежащего в постели больного отца, где “благородные” разбойники исполняли ритуальные пляски, горланили дикие песни, взгромоздившись на телегу со скрипящими колесами.
В “Разбойниках”, пожалуй, впервые в творчестве Б. Юлдашева ярко проявилось не только желание решительного обновления средств театральной выразительности, но качество прирожденного театрального реформатора. Стоит запомнить дату создания спектакля – 1974 г. Стоит, потому что ровно через десять лет он уйдет из театра имени Хамзы.
Десять лет – магическая цифра для театра. К. Станиславский считал этот срок пределом, после которого необходимо кардинальное обновление творческой программы. П. Брук настаивает на том, что “Гамлета” надо ставить заново каждые десять лет. Крупнейшие режиссеры столетия, независимо друг от друга утверждали, что по истечении этого срока в обществе и в эстетических принципах искусства происходят существенные перемены, и художник обязан на них откликаться. К этому же выводу каждые десять лет приводила Баходыра Юлдашева его режиссерская практика и редкостная художественная интуиция.
Первый десятилетний цикл Б. Юлдашева приходится на театр имени Хамзы. Среди других он ставит здесь спектакли, существенно изменившие “лицо” этого театра. В “Бунте невесток” С. Ахмада, в стиле иронического отстранения он соединил бытовую комедию с шутливой национальной ритмикой. Редкостным “чувством войны” отличается спектакль “В списках не значился” Б. Васильева, на котором режиссер посадил зрителей на сцене, и эта близость к актерам исключала в их игре всякую фальшь. Самым “русским” и самым оригинальным по образному решению из всех спектаклей русской классики в узбекском театре стал “Живой труп” Л. Толстого. Наконец, в первой половине 80-х Б. Юлдашев ставит историческую дилогию – спектакли “Зебиниссо” Уйгуна и “Звездные ночи” П. Кадырова, предвосхитившие исторический бум в узбекской культуре на рубеже 90-х гг.
Во всех названных и не названных здесь постановках он остается последовательным приверженцем яркой театральности, острой динамичной формы. В противовес традиционному для узбекского театра тяготению к академическому филоцентризму Б. Юлдашев стремится вывести искусство театра за пределы привычной прозаической повествовательности, утверждает право театра на самостоятельные трактовки, на разнообразие стилевых и жанровых сценических решений. Дважды в это десятилетие он собирался ставить “Гамлета”. Так и не решился. Как не решился и позднее, когда ушел из театра имени Хамзы и стал художественным руководителем театра имени А. Хидоятова.
Уход Б. Юлдашева из театра имени Хамзы, в основе которого лежали как творческие причины, так и личные, повлек за собой раскол, размежевание этого театра. Вместе с главным в театр имени А. Хидоятова ушла почти половина труппы. Вследствие значения театра им. Хамзы для культуры Узбекистана, как и вследствие масштаба личности самого Б. Юлдашева этот поступок оказал значительное влияние на всю театральную жизнь республики. Если прежде фокус театрального процесса был наведен на творчество хамзинцев, то теперь он смещается, в него попадает обновленный театр им. А. Хидоятова, а затем и другие театры и театральные студии. Появилась ситуация творческой конкуренции, которая обрела благодатную почву во время перестройки. Так что уход Б. Юлдашева можно расценить как поступок знаковый, предвещавший перестройку и театрального дела.
Ни в печати, ни устно Б. Юлдашев никогда не излагает более или менее стройную творческую программу. Не любит подробно говорить о своем видении и понимании природы и эстетики современного узбекского театра. Но сегодня, с дистанции времени, видно, как точно вела его интуиция большого художника в первое десятилетие работы в театре А. Хидоятова.
В “Проделках Майсары” Хамзы он стилизует традиции народного узбекского театра масхарабозов. В ярком зрелищном представлении, которое театр свободно импровизировал не только на сцене, но на улицах и площадях, Б. Юлдашев широко распахнул вход в целое направление в современном узбекском театре, которое и сегодня дает о себе знать. И одновременно он захлопнул этот вход для себя – больше никаких сценических версий на темы традиционного узбекского театра у него не было. Это вообще характерно для Б. Юлдашева – не возвращаться к пройденному, щедро, порой расточительно, не “экономя” на будущее, строить спектакль на максимуме отобранных выразительных средств. А потом, “исчерпав тему” для себя, отойти в сторону, пропустив других в открытые им двери.
Вряд ли это можно назвать азартом первооткрывателя. Здесь другие, более сложные и глубокие чувства и намерения. Здесь один из главных и важнейших импульсов его творчества – постоянное выяснение отношений между современной сценой и разного рода традициями. В спектаклях театра Хамзы это были традиции и стереотипы академизма, в “Майсаре” – чисто театральные традиции масхарабозов. В следующем спектакле “Искандер” по поэме Навои его интересует уже весь комплекс богатейших традиций художественного наследия узбекского народа. В этом “сценическом хорале” органически слились европейская симфония и узбекские классические макомы, византийская мозаика и архитектура Востока, неожиданно современно звучал “диалог сквозь века” между Алишером Навои и Александром Македонским…
Совместимость культурных национальных традиций с универсальными западными ценностями, преодоление эмоциональной дистанции между людьми разных культур, желание превратить сцену в зону культурного симбиоза Востока и Запада – актуальная проблематика сегодняшней культуры Узбекистана, ярко заявленная в постановках Б. Юлдашева на рубеже 80 – 90-х гг., и, может быть, не оцененная тогда в полной мере.
Глубокая любовь к культурным национальным традициям, пристальный интерес к возможностям жизни этих традиций в каждом компоненте современного спектакля проявились и в постановках 90-х гг.
Продолжая экспериментировать, Б. Юлдашев переносит действие и героев пьесы французского драматурга Ж. Сараана “Мамуре” (в версии театра – “Мамура кампир”) на современную узбекскую почву. После этого ориентация на западную драму станет одной из важных, художественно плодотворных тенденций узбекской сцены. Возможности проявления национальных традиций в современных технологических условиях были апробированы им в площадных театрализованных представлениях, посвященных Дню независимости и “Наврузу”. Первые, ставшие каноническими, образцы этих праздников также созданы Б. Юлдашевым.
В то же время он продолжает поиски синтеза уходящей в глубь столетий духовной культуры с образностью современной сцены. Особая чуткость к богатейшим традициям национальной музыки, литературы, изобразительного искусства, архитектуры, ко всему комплексу традиционной художественной культуры проявилась и в спектакле “Великий шелковый путь”. Средствами изобразительного искусства, музыки, пластики, света режиссер синтезирует образы стран средневекового Востока.
Наконец, в спектакле “Судхур” он ищет пути возвращения на сцену этнографии, фольклора, национального быта, разнообразных ритуалов. Трагикомические события, канувшие в прошлое людские судьбы раскрыты в стилистике фольклорного театра. В сценическое действие органично вплетаются народные песни и танцы с характерным колоритом и особенностями музыкального фольклора древней Бухары. Чуть позднее начатые им поиски выльются в одно из заметных направлений современной узбекской сцены.
Конечно, сам режиссер не формулировал как-то свои намерения и замыслы. Он делал свое дело – ставил спектакли. А необходимость расценивать сегодня эти спектакли не только как артефакты, но и как важную составляющую культурного процесса еще раз свидетельствует о силе и опережающем характере художественной интуиции Баходыра Юлдашева.
Поиски новых идей и выразительных средств, постоянные эксперименты с формой спектакля, так называемая “постановочная активность” режиссерского почерка никогда не заслоняли в постановках Б. Юлдашева актерскую индивидуальность. Работать с актерами он любит и умеет. Недаром ведь в его постановках свои лучшие роли сыграли и такие старейшие актеры, как Н. Рахимов и З. Садриева, и такие молодые, как А. Рафиков, Э. Насыров, Х. Нурматов, С. Юнусова и многие, многие другие.
При том, что сделано на удивление много, немало осталось лишь в мечтах. Не удалось, например, создать театральный факультет в университете, при котором был бы свой экспериментальный театр. Он полностью перестроил сцену и зрительный зал театра А. Хидоятова, а уникальный проект театра под открытым небом так и остался незавершенным. Следы начатого строительства этого театра, задуманного по античному образцу, и сегодня можно видеть, проезжая по дороге из города Самарканда в славный город Каттакурган – в родной город Баходыра Юлдашева, где осенью 1945 г. он появился на свет.
А мечты и надежды еще сбудутся – по всем параметрам для него должен начаться новый творческий цикл.
Ильдар Мухтаров