В 2000 году при раскопках гончарной печи на Джартепе в Заамине были найдены фрагменты поливного блюда, из которых оно практически полностью было собрано. Осталось только выяснить его размеры, которые составили в диаметре – 23,5 см, в высоту – 6,5 см. Перед нами оказался образец обычного широко распространенного сосуда второй половины XII в. Зеркало его в традициях этого времени разделено лу-чами на восемь секторов, четыре из которых украшены орнаментом в виде косой сетки, а четыре других – тамгообразным знаком в виде “трезубца Нептуна” с отростком в нижней части. Любопытно, что нижняя часть знака в виде перекладины с запятой в трех случаях прочерчена начиная справа налево, как принято в арабской графике, а в четвертом, наоборот, – слева направо. Скорее всего гончар, как это имело место в то время, был неграмотным.
Тамгообразные знаки на поливной посуде XII в., насколько известно, не только в Уструшане, но и в других исторических областях республики не встречались. Для украшения чаши гончар использовал краски зеленого, салатового и различные оттенки коричневого цветов по светлому фону с чуть-чуть зеленоватым оттенком. Самое тамгу мастер снабдил дополнительным украшением в духе того времени: потеками и крапинами зеленого цвета, то есть знаками оберега. Тамга-оберег как бы и сама еще нуждалась в дополнительной защите. Центральная часть сосуда обозначена вдавленным в глину кругом, в котором, как и возле него, сохранились следы от ножек сепая – одного из предметов гончарного припаса. Последние применялись гончарами для того, чтобы отделить один сосуд от другого, когда их стопками укладывали в обжигательную печь.
Трезубец – довольно древний знак, который в сочетании с другими дополнительными элементами был широко распространен в сарматской среде. Правда, чаще всего он здесь изображался “вилами” вниз, в перевернутом по отношению к нашему знаку виде. Отсюда он распространился по всей Великой степи вплоть до Монголии, где впоследствии эти знаки превратились в тамги. В доарабское время трезубцы появлялись на керамике в различных районах Средней Азии, в том числе и в Уструшане. Очень похожий на наш знак, только крайние зубцы его расходятся в стороны, приводит в качестве аналогии знакам горных таджиков Е.М. Пещерева. Трезубцы венчают знаки на тюргешских монетах, которые напоминают тамги Северной Монголии. На монетах же появляется и усложненный тип трезубцев, так называемый чачский знак.
В Приаралье тамга в виде трезубца с перекладиной в нижней части встречается на монетах удельного правителя Кердера – Хусрава (начало VIII в. н.э.) – самостоятельного средневекового государства, расположенного в восточной части дельты Амударьи. В дальнейшем эта традиция прерывается. Знаки наподобие трезубцев (скорее напоминающие букву “Ш” в разных положениях), встречаются среди родовых тамг, приводимых Рашид-ад-Дином, Махмудом Кашгарским, Абу-л-Гази, а также на средневековых надгробиях. Однако они далеки от своих прототипов. Находка на Джартепе в Заамине по времени и степени усложненности рисунка является своеобразным связующим звеном между тамгами раннего и позднего средневековья. Заметим, что слово “тамга” до сих пор не получило сколько-нибудь убедительного толкования. Считается, что в своей основе оно монгольского происхождения, откуда перекочевало в тюркские языки.
Совершенно очевидно, что появление тамги на нашем сосуде не случайно и связано, скорее всего, с притоком в XII в. в города нового населения, имеющего кочевнические традиции, принесшего с собой также и возрождение “звериного стиля”, выразившегося в украшении сосудов изображениями животных или их протом. Следует отметить, что Т.К.Ходжайов говорит о монголизированном населении Уструшаны эпохи средневековья как о пришлом и “вероятно, первоначально обитавшем на Алтае, в Казахстане или в Южной Сибири”. Именно в этой тюркско-монгольской среде и были широко распространены тамги, что подтверждается также археологическими и антропологическими материалами с городища Культепа, отождествляемого с крупнейшим городским пунктом Уструшаны – Сабатом.
Видимо, мастер-керамист сделал и наше блюдо по заказу такого покупателя, пожелавшего изобразить свою родовую тамгу, точный образец которой до сих пор не был известен науке.
Автор: Алексей Грицина