При археологических раскопках в Бактрии, проводимых в 20-е – 30-е годы XX столетия различными экспедициями, были найдены многочисленные разнообразные керамические изделия. Изучению их датировки, типологии и классификации, генезиса и эволюции посвящено много статей и отдельных разделов книг. Но за пределами этих исследований осталось немало вопросов, не получивших еще должного освещения. К ним относится и вопрос о культовой семантике гончарных сосудов Бактрии эпохи Кушан (I – III вв. н.э.), относившихся по племенной принадлежности к юэчжам-тохарам, но получивших свое название от прародителя правящей династии – Кушана, подобно западноиранским династиям Ахеменидов, Аршакидов и Сасанидов от Ахемена, Аршака или Сасана.
По своему назначению гончарные сосуды подразделяются на пять основных видов:
утилитарная (для приготовления и хранения пищи и напитков);
культовая (имеет ряд особенностей, о них ниже);
письменная (употребление целых сосудов и фрагментов – остраков для записи);
погребальная (использование сосудов, в основном хумов, для хранения костей);
декоративная (для украшения интерьера помещений).
Как правило, гончарные сосуды выполняли одну или две функции, но имеются и такие, которые совмещали даже три или четыре из них, как, например, найденный (во фрагментах) при раскопках буддийского пещерного монастыря Каратепа в Старом Термезе тонкостенный глиняный сосуд с билингвой на санскрите (письмом брахми) и на бактрийском (письмом греческого происхождения) языках. Надпись на нем гласит: “Этот сосуд для воды монаха Буддха (ширы), великого проповедника дхармы” (1, с.98). Таким образом, сосуд выполнял утилитарную функцию и употреблялся для питья воды монахом, был его личной собственностью, использовался для письма и служил украшением интерьера кельи или алтарной части храма, т.е. выполнял письменную и декоративную функции. Кроме того, был сосудом-оберегом.
Гончарные сосуды культового назначения в Бактрии использовались и как обычные бытовые сосуды, но были и специально изготовленные только для исполнения культовых обрядов. Это подтверждается не только особой их формой и содержанием (курильницы), но также эпиграфическими данными. При раскопках на Каратепа были найдены два сосуда с опоясывающими нижние части одной из сторон надписями, выполненными кушанским брахми. Согласно заключению В. Вертоградовой, оба текста носят поучительный характер и, вероятно, принадлежат буддийской школе махасангхиков. Буддисты Бактрии, считает автор, в частности на Каратепа, использовали особый вид сосуда с неизвестной в Индии надписью-поучением. Об этом свидетельствуют как содержание надписей, так и расположение их в нижней части сосудов, тогда как в вотивных сосудах надписи располагались обычно по средней или верхней части тулова (1, с. 98).
Культовая идеология относится к тем разделам духовной культуры, изучение которых, особенно на примерах археологических материалов, при полном или почти полном отсутствии палеоэпиграфических данных представляет особую сложность. Интерпретация отдельных артефактов или погребальных обрядов в плане воссоздания культовых верований и ритуалов всегда может быть подвергнута сомнению, ибо при раскопках фиксируется лишь внешняя их оболочка, тогда как внутренняя сущность, судя по эпиграфическим данным, весьма многогранная в своих проявлениях, остается фактически неопознанной. Культовая семантика восстанавливаемых обрядов, связанных с керамикой Кушанской Бактрии, не носит универсального характера – в одном случае следы тех или иных обрядов выступают весьма ярко, в другом – менее, в третьем – они почти не ощущаются. Возможно, в различных областях этого региона они носили локальные черты.
Отсутствие сведений в письменных источниках заставляет прибегать к этнографическим параллелям, а также к примерам, отраженным в письменных памятниках Древнего Востока и археологических материалах. Среди религиозных верований, существовавших в Кушанской Бактрии в первых веках до н.э., выделяются три основных религиозных блока, пользующихся наибольшим почитанием в данном регионе: зороастризм, буддизм хинаяны, греческие верования, связанные с почитанием олимпийских богов. Но не менее выдающуюся роль играли обряды и обычаи паганизма, уходящие своими корнями в еще более глубокую древность. Именно с ними в нашем представлении в значительной мере связан обрядовый цикл, отраженный в керамических сосудах Кушанской Бактрии. Все многообразие этого цикла можно свести к следующим положениям:
а) сосуд – воплощение живого существа;
б) сосуд – заменитель божества;
в) сосуд (специально сломанный или перевернутый вверх дном) – символ смерти и перехода в потусторонний мир;
г) сосуд – жертва за “грехи”;
д) сосуд – жертва духам предков – фравашам;
е) сосуд (курильница) – оберег, магическое воплощение очищения и охранения от скверны;
ж) сосуд – космогоническая модель Вселенной.
Сосуд – воплощение живого существа. У многих народов мира бытуют представления о том, что сосуд является символическим воплощением живого существа, а его форму нередко сравнивают с формой человеческого, особенно женского, тела. Именно в этом ракурсе следует рассматривать встречающиеся на бактрийских сосудах налепы в виде антропоморфных и зооморфных головок. Среди них изображения женщин и мужчин, горного козла, львов и обезьян. Полные фигуры животных – коней, леопарда, обезьяны украшают нижние части глиняных курильниц, как бы поддерживая полусферу резервуара, являющуюся в таком случае воплощением небесного свода, тогда как средний пояс с изображением живых существ представляет отражение земного мира, а поддон и ножки курильниц – подземного.
Сосуд – заменитель божества является не только воплощением живого существа. В культовых представлениях народов Индии и Цейлона сосуд, в котором произрастает дерево желания или дерево Бодхи,- один из самых широкораспространенных символов, нашедших широкое применение в изобразительном искусстве. Согласно средневековой хронике “Махатботхивамсе”, царь устанавливал подобный сосуд на золотом троне и поклонялся ему как символическому воплощению божества. И до сих пор в культовых обрядах Индии и Цейлона, по свидетельству Ф.Боша и Л.Дюмона, сосуд с посаженным в него лотосом воплощает собой божество (2, с.128 – 129; p.110 – 113, 156). Не исключено, что сходные представления имелись и в Бактрии, во всяком случае в могильнике Биттепа найдена металлическая модель сосуда с вырастающим из него древом.
Сосуд – символ смерти. В могильниках и культовых сооружениях Бактрии мы нередко сталкиваемся с наличием значительного числа сломанных или перевернутых вверх дном сосудов, размещенных с внешней стороны наземных погребальных сооружений. Будучи вместилищем основных жизненных источников – воды и пищи, всяческое существование без которых немыслимо, нарочито разбитый или перевернутый вверх дном сосуд означал их утрату и прекращение вообще земной жизни. Следовательно, этот обряд при погребении и последующем поминовении душ умерших имел глубокое сакральное значение.
Многочисленные примеры бытования его отмечены в письменных источниках древнего Востока и в частности в древнееврейских ритуалах, в которых разбитый сосуд означает знак смерти. “Я забыт в сердцах, как мертвый: я – как сосуд разбитый” – сказано в псалме /Пс. 30.13/. Семантическая связь “сосуд – человеческая смерть” – зафиксирована в одном из индоарийских текстов рубежа III – II тыс. до н.э., где сказано, что тело правителя было оставлено на поле битвы как разбитый сосуд. В новоассирийских ритуалах разбивание сосудов означало уничтожение врага (4, с.121).
Приблизительно такие или близкие им представления существовали в древности у народов Средней Азии. В этом отношении интересен фрагмент манихейского текста, опубликованного В.Б.Хенингом, в котором рассказывается о падении города Znvt – возможно город Земм (Керки) на Амударье, осажденного врагами, где “…имело место кровопролитие… Госпожа Нана, сопровождаемая своими женщинами, шла к мосту. Они разбивали сосуды, громко кричали, стенали, терзали лица, рвали волосы и бросались на землю” (5, p.143 – 144). Очевидно, что в этом фрагменте отражены различные ритуальные действия, в том числе и разбивание сосудов, совершаемые жрецами богини Наны и связанные со смертью людей. Отголоски древних представлений о семантической связи смерти человека с разбитым сосудом сохранились до сих пор в некоторых районах Средней Азии. Например в кишлаке Дарбанд Сурхандарьинской области Узбекистана, т.е. на территории древней Бактрии, сосуды, использовавшиеся для обмывания тела покойника, а также сосуды со сладкой водой для духа покойного, ставившиеся на то место, где лежал труп, ломались на части и затем относились на могилу.
Сосуд – жертва за “грехи”. Существенной стороной обряда разбивания сосуда является отражение в нем искупительной жертвы за грехи, чем достигалось отведение несчастий и бед от человека. В книге Левита сказано, что при принесении жертвы за “грех” глиняный сосуд, в котором она варилась, должен быть разбит (Левит, 6, 28). Выдающимся русским этнографом М.Андреевым описан ежегодный праздник “очищение огнем” – Сафар-Качты, широкораспространенный прежде в Ферганской долине, Бухаре и Таджикистане, который включал перепрыгивание через костер, ритуальное убиение собаки и разбивание сосудов. Делалось это для того, чтобы перенести нависшие над людьми несчастья на посуду. Воззрение об этом отражено в среднеазиатских поверьях, связанных с чильтанами (персидск. – “сорок людей”) – особой категории духами, управляющими миром. В одном из поверий, описанных М.Андреевым, чильтан, замаскированный под могильщика, отвращает несчастья от одного из юношей, разбивая принадлежавшую ему фарфоровую чашу (7, с.347).
Сосуд – жертва духам предков. Жертвенные функции сосудов отражены также и в обряде поминовения душ умерших. В отличие, к примеру, от грунтовых захоронений, которые сразу же засыпались после совершения погребения, наземные погребальные сооружения – наусы были всегда доступны, поэтому приношения в них совершались в течение длительного времени. В этом отношении особо показателен обряд расположения сосудов перед стенами наусов. Здесь намечается прямая связь с обрядом приношения духам предков, описанным Абу Райханом Беруни, согласно которому в конце месяца Абанмах и в течение пяти следовавших за ним дней персы ставили кушанья в наусы умерших, а напитки – на крыши домов, жгли благовония для душ умерших. Эти же обряды были характерны для согдийцев и хорезмийцев(8, с.256).
Культ поклонения духам предков – фравашам отражен в Авесте, что зафиксировано в “Фравардин-Яште”, где благословляется каждый, кто приносит им жертву “с едой и одеждой в руках”. Для приношения пищи душам умерших употреблялись не только целые, но и сосуды с дефектом. В кишлаке Риштан (Фергана) бытовал обычай, согласно которому женщины, отправлявшиеся на мазар Ходжа Илгар Боши приходили в гончарную мастерскую и брали у мастеров битую посуду или бракованные сосуды и оставляли их в качестве худой (жертва богу) на мазаре(9, с.77).
Сосуд – оберег, магическое воплощение очищения и охранения от скверны. В Кушанской Бактрии подобную роль выполняли особые сосуды, которые в науке принято называть курильницами. Найденные в этом регионе курильницы – двух типов – один имеет округлый или полусферический резервуар, прямой ствол с различного рода выступами и коническое основание, иногда с тремя ножками, полое изнутри, иногда плоское. Нередки изображения по основанию целых фигур животных или головок птиц. Второй тип имеет плоское дно, конический, полый изнутри ствол с прорезными отверстиями и полусферический резервуар.
Курильницы, как показали исследования, были повсеместно распространены в Кушанской Бактрии. Особое значение имеют те из них, которые были найдены на Кампыртепа. Это городище расположено в 30 км к западу от города Термеза на правом берегу Амударьи, у одной из переправ, сопоставленной нами с описанной средневековым персидским автором Хафиз-и Абру “Греческой переправой” Пардагви-Пандоки, что подтверждается найденными здесь фрагментами керамики с греческими надписями. В восточной, так называемой пригородной, зоне было раскопано здание, сопоставленное нами с зороастрийским Ката – особого рода помещениями, предназначенными для временного хранения в них каких-либо предметов в случае непогоды или иных обстоятельств, согласно зороастрийской погребальной практике. Как мною было установлено, с восточной стороны ката вдоль стен здания в древности был выкопан ров, в котором находились культовые очаги, предназначенные для оберега от злых духов, стремящихся пленить человеческую душу.
Согласно парсийским представлениям, после погребения в доме, где лежал покойник, ставили горящий светильник, вблизи дахмы в специальном сооружении, называемом Sagdi, где огонь или лампа должны были гореть трое суток. Огонь приносили в железной курильнице, которая помещалась отдельно, потому что Демон Vizaresh будто бы пугает души, остающиеся после смерти в этом мире на три ночи. Душа отдает себя под защиту огня, и Демон, видя его свет, улетает прочь и не может возбудить в ней страх или ужас вплоть до четвертого дня после смерти, когда душа достигает Mehr Pevar (места суда).
Во рву наряду с культовыми очагами находилось большое количество целых и нарочито сломанных сосудов различного назначения, в том числе курильницы. Причем многие из найденных курильниц и мисок были заполнены веточками кустарников и плодов шиповника и миндаля, которые сжигались в культовых очагах, а затем ими заполнялись сосуды. В Средней Азии для окуривания применялась “священная трава” хазори-испанд, исрык, а также гашнич, веточки арчи, дикий лук, стручковый перец, чеснок. Использовались чуби-чорроха – щепки, трава, собранная с перекрестка четырех или семи дорог, а также пилики – лучинки камыша, обмотанные тряпкой или ватой (9, с.77). Разнообразной была культовая символика шиповника, плоды которого использовались в обряде воскуривания на Кампыртепа. Согласно этнографическим данным, шиповник охраняет домашний очаг, является стимулятором и символом плодородия. В поверьях, связанных с шиповником, явственно проступает два пласта: архаичный и мусульманизированный. В последнем шиповник “хулу” выступает как “аджина гул” – цветок ведьмы.
Более древний пласт верований отображают данные, собранные Ш.Устаевым у горных таджиков Байсуна и Кугитанга (юг Узбекистана). Из веток шиповника делаются амулеты – “тумор”, которые подвешивали у входа в жилые помещения и на видном месте в гостиной – “мехмонхане”. Считалось, что они охраняют благополучие в доме. Из веток шиповника изготовлялся посох (хасса), за ношение которого бог якобы прощает его хозяину пятилетние грехи, а из ягод – бусы (шаба), отгоняющие злых духов. Шиповник как один из компонентов применялся при разжигании костров в случае массовых заболеваний, а также в обрядовых действиях в качестве жертвоприношений. Но наряду с другими видами деревьев и кустарников шиповник мог быть предвестником смерти, если увядал рано или слишком поздно, или цвел два раза в году (10, с.80). Таким образом, в кушанское время курильницы, заполненные сгоревшими плодами и ветвями шиповника, применялись для защиты от злых духов и в качестве жертвоприношений.
Сосуд – космогоническая модель Вселенной. Ярко выраженная трехчастность деления (нижняя, средняя, верхняя) позволяет рассматривать сосуды как своего рода космогоническую модель Вселенной. Такого рода взгляд на сосуды отмечен у ряда народов мира и в частности Индии и Шри-Ланки. Как пишет Е.Семека, – исследователь ритуалов и мифов Шри-Ланки, готовый горшок, судя по символическому описанию (девять хатх в окружности, пять хатх глубиной, три хатхи по периметру, толщиной в восемь пальцев) подобно самому дереву, а также ритуалам, связанным с ним, представляет собой космогоническую модель Вселенной (2, с.128 – 129).
Весьма вероятно, учитывая тесные связи Бактрии и Индии, входивших в первые века нашей эры в состав одной – Кушанской империи, что подобные представления существовали и у бактрийцев. В этом отношении интересные данные получены при рассмотрении структуры и отраженной в ней семантики курильниц, найденных на многих городищах и поселениях Бактрии. В их структуре четко выделяются три части: нижняя – округлая и плоская, опирающаяся на три ножки, символизирующие собой столбы, на которые опирается земная твердь, средняя – заполненная орнаментальными мотивами (волна, древо жизни) и фигурками животных, отображающими растительный и животный мир и водную стихию, и верхняя – часть полусферы чаши, представляющая собой, вероятно, небесный свод. Причем в ряде курильниц полусфера чаши как бы опирается на фигуры животных, в чем, возможно, отражаются древние мифологические представления о том, что небесный свод держится на руках титанов или на животных.
Не менее интересна в этом отношении черно-глиняная амфора с двумя ручками, найденная на городище Кампыртепа. В ней четко выделяется средняя часть, заполненная орнаментальными поясами и отдельными символами, передающими растительный мир и водную стихию, и отделенная от нижней части концентрической линией с косыми черточками, отражающими земную поверхность, а от верхней – волнообразным орнаментом, воплощающим представления о небе, дарующем земле живительную влагу. В данной статье мы ограничились анализом лишь отдельных аспектов этой весьма важной научной проблемы. Дальнейшее изучение ее позволит выявить и другие стороны культовой семантики керамики.
Автор: Эдвард Ртвеладзе