Sanat • 01/10/2000 • Выпуск №4 • 1818

На берегу Джамны из-за высоких стен крепости г.Агры на одно из семи чудес света Тадж Махал смотрит дворец, построенный 80 годами ранее и остающийся загадкой архитектуры Индии. Это Джахангири Махал внука Захириддина Мухаммада Бабура Джалолиддина Мухаммада, более известного как Акбар – крупнейший из императоров Великих Моголов. Джахангири Махал схож с выдающимся типом памятников архитектуры Средней Азии, служившим и мавзолеем, и ханака, и медресе. И установление исторической связи между ними показывает, что Джахангири Махал явился плодом среднеазиатской эволюции.

“…Двести лет спустя (после кончины А.Яссави. – А.Ш.) Темур начал постройку мавзолея. Но лишь рабочие вывели стены, как явился в глухую полночь огромный зеленый бык и рогами раскидал все сделанное. Вновь стали возводить здание. Уже сложили арки и своды и в одну ночь от всего осталась лишь груда развалин. Задумался Темур. И явился ему во сне некий старец, который объявил волю Ходжа Ахмада, чтобы сперва возвели мазар на могиле его первого наставника Боб Арслана. Охотно выполнил это требование Темур, и только после этого постройку туркестанского мавзолея удалось довести до благополучного конца” (2).

Хазрат Султан Ходжа Ахмад Яссави (1103-1166 гг.) из города Яссы на юге казахских степей учился в Бухаре наставлению на путь постижения истины и развил собственный “тарикат” – путь духовного совершенствования, путь к Богу. В Ахмаде Яссави народ видел “Покровителя земли тюрков” и назвал его Хазрати Туркистон – Его светлость Туркестан. На месте его скромного мавзолея Амир Темур распорядился возвести не уступающий по величию колоссам Шахрисабза и Самарканда. Мавзолей великого суфия, почитающегося от Анатолии до Персии и Индии, стал и демонстрацией мощи империи Амира Темура на неспокойной границе с кочевой степью.

Мавзолей с более чем 30 помещениями для паломников является на деле величественной ханака с самым крупным в Средней Азии куполом. Амира Темура в его походе на Дамаск восхитил ребристый деревяннный купол, и первый в Средней Азии его кирпичный вариант он велел возвести над прахом Яссави. Это был уже купол не с 48 ребрами, а с 52, и впоследствии его 64-реберный вариант увенчал мавзолей Гур-и Амир самого Амира Темура. Под чашей купола, символа небес, в интерьере раскрыт большой бронзовый казан – тюркский символ согласия и гостеприимства. От портала вход ведет в джамаатхану, именуемую также казанлык, поскольку посредине ее и находится ритуальный казан со священной водой для молящихся по пятницам. Далее глубокий арочный свод открывает вход в усыпальницу (гурхану) Яссави. От углов джамаатханы восемь коридоров направлены по сторонам света и делят здание на восемь сейсмически независимых блоков. Восемь коридоров были популярны в эту эпоху (их имеет и кешк Кырк-кыз в Термезе) – по ним паломники любого блока напрямую сообщались с джамаатханой. Блок слева от гурханы занимает мечеть, а справа – гостиная (мехмонхона, именуемая Ак-Сарай). Б блоке слева от портала расположена библиотека, справа – кухня. Три крестовых свода над библиотекой и два купола над мехмонхоной покоятся на новаторской для этой эпохи конструкции пересекающихся арок.

Архитектура Темуридов обратилась к суфизму с кончины и похорон в 1370-1371 гг. суфия Шахрисабза и Несефа-Карши Шамсиддина Кулола, наставника бухарского шейха Бахауддина Накшбанда. Почитавший Кулола отец Амира Темура эмир Тарагай построил к западу от его могилы в Шахрисабзе одноэтажное медресе, в гурхане которого впоследствии и был похоронен. Амир Темур покрыл могилу суфия ониксовидным мрамором и построил к востоку от нее величественную усыпальницу Дорус-Саодат (с 1379-1380 гг. по 1404 г.) для себя и потомков. Это здание вокруг двора размером 32,5×41 м содержало, помимо мавзолеев со склепами, зиаратхона, залы для богословских наук и пр. (3). Его величественный вход с двумя купольными помещениями по бокам развил портал мавзолея-мечети-ханака Шейха Мухтар-Вали, построенного в монгольский период в селении Остана Хивинского района Хорезма. В 1435 г. к западу от могилы Шамсиддина Кулола Улугбек строит соборную мечеть Кок-Гумбаз, нарушая ориентацию на Мекку, но следуя оси мавзолея суфия. В последующие полвека здесь сформировалась символическая ось с ансамблем Дорут-Тиловат (Обитель Молитвы) вокруг могилы суфия на западе, Дорус-Саодат (Обитель Счастья) на востоке и с кладбищем духовенства и знати Шахрисабза между ними. Наряду с Дорус-Саодат Амир Темур строит в 1389-1399 гг. и мавзолей-ханака суфия Ходжа Ахмада Яссави с целью укрепления ислама среди кочевых узбеков. Таким образом, в г.Туркестане повторены черты плана усыпальницы в Шахрисабзе (особенно помещения слева от входа). Ядро сооружения избиралось исходя из климатических условий: в Хорезме это зал, в Шахрисабзе – просторный двор, и в Туркестане – снова зал.

В четвертый раз план был использован в Герате (1418-1438 гг.) для медресе-мазолея Гаухар-Шад, жены сына Амира Темура Шахруха. Мавзолей занимает северо-западный угол плана медресе, и зодчий Кавамиддин Ширази перекрыл его пересекающимися арками с мощным барабаном и ребристым куполом.

Пятым в многовековой эволюции и стал Джахангири Махал (1565-1569 гг.), развивающий архитектуру мавзолея-ханака Яссави. Ядро плана в Агре – двор со сторонами 21,95×21,95 м, что превышает размер джамаатханы 18,2×18,2 м. Четыре коридора в Джахангири Махал идут только в направлении север-юг со всех концов здания к двору с северным и южным залами. Сходны соотношения размера ядра каждого здания с размерами корпусов. План прототипа приспособлен к участку и местным вкусам. Так, минареты мавзолея-ханака Яссави в Джахангири Махал отчуждены от портала, перенесены через пространство двора гарема вперед на 6,5 м и трансформированы в крепостные башни. В портале же изменены два боковых корпуса, подобно тому, как их изменил Амир Темур для Дорус-Саодат: здесь эти корпуса обрели план “чортак” среднеазиатских кешков, популярных в Индии с XIV в. В XIX в. перед западным порталом Джахангири Махал раскопали котел из монолитного гранита, датированный 1611 г. – временем правления Джахангира, сына Акбара, в связи с чем дворец и получил свое название. Диаметр джахангирова котла (2,42 м) повторяет диаметр казана в Туркестане (2,45 м) и не оставляет сомнения в прототипе. А то, что даже спустя 46 лет после начала строительства Джахангири Махал его котел изготовляется по стандартам обители Яссави, говорит о более важном: устойчивые суфийские ритуалы и образ жизни при дворе Моголов даже в XVII в. оставались неотъемлемыми от темуридских прототипов.

О том, как понимают в Индии пространственную организацию Джахангири Махал, можно судить по следующим высказываниям: “Подобный дворец был возведен впервые, и это видно по экспериментальному характеру планировки. Налицо нерегулярная группировка залов и комнат в симметричном контуре плана. Это наводит на мысль о том, что император точно знал, чего хотел, тогда как те, кого он нанял – нет. Рабочие старались приспособиться к новым условиям и построить то, с чем они в целом не были знакомы” (4); “План симметричен вдоль ясно определенной центральной оси, начиная от входа с его поразительно колоритным порталом фасада через центральный квадратный двор к террасе с видом на реку. Нечто от великой традиции планировки дворцов Халифата сохранилось в методе выделения центральной группы парадных пространств” (5); “Обращенный на Джамну двор принадлежит несомненно гарему, тогда как у входа располагался парадный двор” (6); “Джахангири Махал построен, как представляется, без оригинального целостного плана. Зал собраний находится на севере двора. Зал на его юге меньше размерами и имеет вагонообразный сводчатый по-толок. Коридор охватывает этот зал с трех сторон и отгорожен от него красивыми решетчатыми экранами “джали”. Он весьма похож на зал в Ман Мандир (1500-1516 гг.) в Гвалиоре, который, это уж точно, слркил прототипом для дворца в Агре. Зал, как представляется, использовался для кукольных спектаклей или других аналогичных развлечений, игр и времяпровождений” (7, р. 42,44).

Большее смятение вызывают разные декор и конструкции блоков Джахангири Махал. “Основным видом декора восточного блока является не резьба по камню (как в центральном блоке. – А.Щ.), а красиво выполненная резьба по штукатурке на кирпичной стене в виде замысловатых и весьма изощренных арабесок высшего класса. Техника исполнения этой гипсовой штукатурки известна как “gesso-work” (названная, очевидно, в Европе, “парижской штукатуркой”: она состояла из смеси мела и клея, которая наносилась на поверхность или рельеф, а затем покрывалась краской или позолотой. – А.Ш.). Конструкции помещений с таким декором в основном сводчато-купольные. Они не согласуются с краснокаменными стоечно-балочными конструкциями.

То, что они построены Акбаром, даже не поддается исторической логике. Восточные и южные помещения возведены не при Акбаре. Они несомненно сооружены ранее. Плоскость стены в некоторых из этих комнат разделена на орнаментированные арочки продолговатой формы. Арочки обрамляют полочки, и они расписаны. Эти постройки совершенно отличаются от дворцов Акбара. Они принадлежат другому веку, выражают другую технику и совершенно иные эстетические стандарты. Как представляется, восточное крыло и помещения позади южно-задападного крыла первоначально являлись частью дворца Ибрагима Лоди, построенного, вероятно, в 1518-1526 гг. Части его дворца были сохранены Акбаром, включившим их в Джахангири Махал (7, р. 45-47). Исламская архитектура привносилась в Индию не как целостная концепция, а фрагментами. И когда мусульманские завоеватели дошли до строительства дворцов, они обратились в части их пространственной организации к романтичным кешкам Средней Азии. Таковы в Дели второй половины XIV в. Кешк-и-Фируз, Кешк-и-Джахан-ума, Кешк-и-Шикар и охотничий домик Кешк-и-Махал. В этот период в Индии господствует распространившийся сюда из Хорасана суфийский орден Ченти. На протяжжении XVI в. новая религия возвращает заказчиков дворцов уже к плану типа медресе. Таковы Рамджи Мандир, Радж Махал и Джахангири Махал в Орчха и знаменитый Джодбхам в Фатехпур Сикри. К концу века, среднеазиатский иаский орден Накшбанди основывает свою ханака в Дели. Ханака как суфийский институт отпочковалась от медересе, и логично в этих условиях обращение к плану мавзолея-ханака Ходжа Ахмада Яссави.

Заказчики проникались нюансами новой веры и ее архитектурной типологии. А самым пытливым заказчиком и был Акбар. Родившегося в 1542 г. и взошедшего на трон 14-летним Акбара сызмальства осведомляли о тюрко-монгольских корнях его темуридской родословной. От шаманистских культов и монгольских верований он на всю жизнь сохранил поклонение солнцу, усиленное индийскими верованиями. Мать Акбара была дочерью священника-суфия, и от суфийского мировосприятия в илшераторе развились либерализм мировоззрения, личная свобода и связанные с ними демократизм правления и постепенность реформ в обществе. Архитектура его полувекового правления синтезировала исламские и индийские принципы.

16-летний император перенес столицу из Дели в доселе не планировавшуюся Агру и, будучи еще юным для ее планировки, сосредоточился на крепости. 23-летним он вызвал мастеров из Бенгалии и Гуджарата для восьмилетней перестройки зданий крепости. Акбар держал искушенных в математике зодчих, и они умело вписали руины времен Лоди (К на плане) и Бабура (М) в северный блок плана Джахангири Махал. Центром же его композиции является двор с северным и южным залами, сооруженными по типу залов дворца в Гвалиоре. Южный зал с П-образным коридором за экранами “джали” был не “для кукольных спектаклей”. Это давний тип тронного зала. Еще в XI в. дворец Газневида Бахрам-шаха в Термезе – городе буддийской и исламской культур – имел на востоке двора зал с П-образным сводчатым обходом шириной 1,1 м за пилонами, подобный обходам в планах буддийских храмов-вихара. Акбар, следуя монгольской традиции, впоследствии развитой Темуридами, акцентировал ориентацию север-юг. Семью годами позже в своем новом городе Фатехпур Сикри он подчинит этой ориентации огромный дворцовый комплекс, на который будет взирать с платформы своего зала на крайнем юге. Логично поэтому, что и в Джахангири Махал его трон был в южном зале.

Бабур жил со своими “тетками” в том, что назвал поначалу “жилищем Султана Ибрагима Лоди” и потом уже “дворцом”, как и остальное, “построенным нехорошо – так, как строят в Хиндустане” (8). Намного более взыскательный к архитектуре и честолюбивый внук Бабура не мог “сохранить” и “включить” остатки этого посредственного “жилища-дворца” в Джахангири Махал в масштабе большем, чем зал К. Лоди – это время не дворцов, а мрачных каменных мавзолеев с суровыми расписными или керамическими вставками. Сочные же композиции арочных полочек на кирпичных стенах восточного блока Джахангири Махал – это типичные токча узбекских жилищ, мечетей и дворцов. Лаконичными композициями украшены даже стены краснокаменных помещений на западе двора Джахангири Махал, что свидетельствует о единстве декора пришлых и местных мастеров, об их общении и о единовременности возведения блоков дворца. Блоки Джахангири Махал различаются на каменные стоечно-балочные и кирпичные арочно-купольные. Но уже в Фатехпур Сикри эти конструкции объединены в Больших банях, где каменные двухъярусные альковы сгруппированы по сторонам двух бассейнов и над ними вознесены стрельчатые арки с щитовидными парусами и звездчатыми куполами под фонарями.

Таким образом, кирпичные арочно-купольные конструкции с декором в темуридской технике кундаль (а не gesso) – это эпоха Бабуридов. Накануне же пришествия Бабура характерное для индийского жилища арочно-сводчатое покрытие chhappar из бамбука и соломы было переведено в каменные конструкции западного зала дворца в Гвалиоре. Его-то синтез с темуридской конструкцией пересекающихся арок и образовал просторный южный зал Джахангири Махал, плоский потолок которого равнодушные к куполам индийцы уложили на пересекающиеся арки. Такова родословная того, что в Индии неуклюже называют “вагонообразным сводчатым потолком”. Впоследствии такой интерьер художественно довершили узбекские, по всей вероятности, ферганские, мастера. Они поделили стену по высоте на панель (индийцы называют ее по-английски dado), самую широкую часть с многочисленными токча, и сталактитовый карниз шарафа, переходящий в сводчато-плоский потолок, расписанный в технике кундаль. Этот типично ферганский декор вдохнул непривычное для гробниц “чувство дома” в помещения внешне холодного мавзолея Итимад-уд-Да-ула – Мирзы Гиясбека, свата Акбара и казначея империи Моголов. Мавзолей построен 53 годами позже Джахангири Махал и своим роскошным декором предвосхитил построенный через 20 лет Тадж.

При Амире Темуре и Темуридах, второй раз в истории после Сельджуков (XI-XII вв.), архитектура стала корпоративной: вдохновленной передовыми идеями века, инициируемой щедрым заказом, возводимой крупными цехами мастеров, типизированной и распространяемой по всей империи. Джахангири Махал – отзвук этой корпоративности. Он идейно связан с Ходжа Ахмадом Яссави, который еще три десятка лет назад представлялся нам как “почитаемый местный святой” (8), а его мавзолей-ханака – как “не имеющий прототипа” (9). Взаимообусловленность философии и архитектуры Темуридов позволяет развеять загадки Джахангири Махал и увидеть в нем целостный объект. А то, как Акбар уравновешенно воплощал в архитектуре тройственность своей тюрко-монголо-индийской культуры, во многом остается образцовым и сегодня.

Работы автора по данной проблеме были осуществлены при поддержке Программы содействия исследованиям Института Открытое общество – Узбекистан (Фонд Сороса), грант 269/2000.

Литература:
1. Shah I. The way of the Sufi. London: Arkana. 1990/ P. 171, 314.
2. Массон М.Е. Мавзолей Ходжа Ахмада Яссави//Города Туркестана. Алматы. 1999. С. 9-28.
3. Султанов X. Новые данные об архитектурном комплексе Хазрат Имам в Шахрисабзе//Архитектура и строительство Узбекистана. 1987. № 6. С. 28-31.
4. Brown P. Indian architecture. Mumbai: Taraporevala. 1956-1997. P. 93/
5. Tadgel Ch. The history of Indian architecture. London: Phaidon. 1990- 1998. P. 231.
6. Grover S. Islamic architecture in India. New Delhi: Galgotia. 1996. P. 129- 130.
7. Nath R. Agra and its monuments. Agra: The Historical Research Documentation Program, 1997. P. 45-47.
8. Бабур. Бабур-наме. Ташкент, 1982. С. 189, 223-224, 354.
9. Бородина И.Ф. Архитектура Средней Азии конца XIV-XV вв.//Всеобщая история архитектуры. Т. 8. М., 1969. С.285 (277-304). 10. Пугаченкова Г.А., Ремпель Л.И. История искусств Узбекистана. М., 1965. С. 276.

Шукур Аскаров