Идеи подобны рыбам.
Если хотите поймать мелкую рыбешку,
оставайтесь на мелководье.
Но если вам нужна крупная рыба, придется
идти в глубину. Там, в глубинах, рыбы мощнее
и чище. Они крупнее и абстрактнее. И
невероятно красивы.
Дэвид Линч
Возможно, банально говорить о том, что Елена Камбина долго у меня училась, ибо имеем дело с уже сложившимся мастером, но это дает мне возможность говорить о ней не отстраненно, а пристрастно. В начале пути ей меньше нужен был учитель, а больше – художественная среда, помогавшая ее росту. И она нашла ее в моем окружении. А окружение было сильное. В экспериментальной студии тогда учились Д. Ахунбабаев, И. Кулагина, А. Иванова, Е. Ли, Д. Каипова и др. Е. Камбина не только многолика как художник, но и очень подвижна и масштабна по замыслам и находкам. Широта и диапазон охватываемых ею стилей и направлений в искусстве не дают возможности на этом этапе оконтурить ее творчество, оно – в развитии, притом очень динамичном. Думается, что «дегустация» столь сложной по организации творческой личности, как Е. Камбина, потребует в будущем искусствоведов высокой квалификации, а миссия толкователя ее творчества, возложенная художником на меня, продиктована надеждой на понимание со стороны коллеги и педагога.
Е. Камбина природой была создана для искусства, которое поглощало все ее время, мозг, душу, становясь смыслом жизни. Возможно, уже в детстве она создала свой мир, вернее, он родился вместе с нею, а с годами этот мир только расширялся, поглощая все нужное для себя вокруг и вводя в свое «королевство».
Новаторство, эстетизм и рафинированность ее работ восходят к добрым временам великих П. Пикассо, А. Матисса, П. Клее, П. Мондриана. Искусно пройдя сквозь рифы-холсты этих исполинов, она, как Одиссей, вышла к родным берегам своего творчества.
На сегодняшний день Е. Камбина больше тяготеет к строгому рациональному абстракционизму, но без отрицания пластической формы. Но это не эклектика. Форма у нее «втекает» в холсты очень скупо и неназойливо, в отличие от холстов одного из ее кумиров К. Малевича, что было неприемлемо для амбициозно и футуристически настроенного мэтра супрематизма, мастера чистых форм. Она вкрапливает фигурки людей, рыб в плоские геометризированные пятна своих холстов как некие ключики из потайных уголков своего закодированного внутреннего мира. Эти схематизированные фигурки вносят в холсты таинственность и делают их духовно насыщенными («Легенда о большой рыбе», триптих, 2000).
Искусство последнего времени, особенно западное, нацелено на то, что каждый берущийся за кисть, должен самовыражаться, каждый из нас – индивидуальность и творческая личность. Но, всматриваясь в этот поток сплошных индивидуальностей, убеждаешься, что если и есть отрыв от иллюзорности и чувственно-достоверного способа отображения реального мира, то он не особенно ощутим, а истоки условных ассоциативных поисков формы и цвета и их кумиры находятся на поверхности и легко читаемы. Истинных новаторов с глубоким миром совсем немного, и к ним, несомненно, относится Е. Камбина. Она удивительно быстро адаптировалась к современным течениям, живя в них, как большая белая рыба из ее графических листов. Искусство двигается исполинскими шагами к своему то ли финалу, то ли к новому витку развития, неистово разрушая привычные рамки классических живописных схем, создавая много новых путей и троп, по которым и двигается восприимчивая к новому художник Е. Камбина. По существу, ее творчество – это одна большая сказка, рассказанная для себя. Она – как упоенный игрой ребенок, для которого не существует другого мира кроме своего – волшебного.
С картины «Пляска» (1996) начался творческий путь Е. Камбиной в большое искусство. «Пляска», показанная на выставке в Ташкенте в том же году, мне чрезвычайно понравилась варварской необузданностью и динамикой, необычной пластикой и напором чувств. Этой картиной Е. Камбина привнесла в искусство новые формы, отточенные в своей дикости, чуть ли не лягушачьи в своей угловатости фигуры, упоенные необузданным танцем и экстазом жестов. При всей экспрессивности ее танцующие фигуры скульптурно отшлифованы, сохранив внутреннюю и внешнюю выразительность. Закрученные в бешеном танце фигуры напоминают по композиции «Танец» А. Матисса из морозовского собрания. Позже, ознакомившись с творчеством выдающегося немецкого экспрессиониста Эмиля Нольде, я понял, откуда в танцующих фигурах Е. Камбиной эта пещерность чувств. Увидев скульптуры ведущих немецких экспрессионистов, вырубленные по образу древних идолов и каменных баб, я догадался еще об одном источнике их творчества. Уже в этом холсте Е. Камбиной все так гармонично сплавлено, так подогнаны швы всех посылов и влияний, что ее холст смотрится настоящим шедевром.
В холстах молодого художника отразились бурный рост мастерства и почти отсутствие ученичества (1994 – 1997). Она сразу шагнула в XX в. с его деформациями формы, условностью и концептуальностью цвета, его декоративностью. Достаточно проанализировать «Трапезу» (1996) – композицию из двух фигур, передающую таинство поглощения еды. Переплетенные по-муровски фигуры статуарны, со сквозным пространством. Сумеречный колорит картины передает напряженную атмосферу. Удивляет в этом холсте антропоморфность восприятия мира, равноодушевленность людей, стульев. Этот прием – явное влияние Хаима Сутина, который довел его до пределов выразительности. В холстах этого периода Е. Камбина по наитию черпает из бездонной сокровищницы искусства, и трудно определить, откуда и что, да и нужно ли, так как все это у нее сплавляется цельно и гармонично.
Особо хочется отметить серию холстов, написанных художником во время наших совместных поездок в горный Сукок. Это эпопея любви к природе и единения с нею.
Композиция II (1994). Плотный блок зеленого. Держится плоскость. Стреловидные деревья, возможно, разработка и «толчок» от моих деревьев-вертикалей, зелено-фиолетовая гамма. Расчетливо орнаментированы окружности камней с вертикалями деревьев. Тянутся вверх зеленые «ремни» и выверенные полосы – окружности тепло-зеленых мазков, переплетающихся и перекрещивающихся. Но это не просто декоративное пятно, а станковая картина с мощным акцентированным центром.
Композиция с камнями (1994). Это традиционный этюд ручья – плоскость воды и структурированные вертикали деревьев. Теплый передний план – холодные деревья. Превалируют пятно и линия. Активизируется цветовое напряжение за счет взаимопроникновения теплых и холодных тонов. Суховато по цвету, но идет изощренное декоративное вязание цветовых пятен деревьев и камней.
Зеленый туннель (1994) поразил меня еще тогда, когда я его увидел при создании. Открыт по цвету, очень обобщен, целостен, напоминая своей лаконичностью этюды Мартироса Сарьяна 1910-х гг., привезенные с Востока, решенные обобщенно и лапидарно. Дана острая характеристика обжитого нами ручья, найдено ощущение таинственного зеленого туннеля, слепленного из изысканного сплетения деревьев.
Водопад (1995). Плоскость картины декоративна и динамична по письму – битва наползающих одно на другое пятен. Большой валун в центре над водопадом держит своим холодом плоское теплое окружение и как бы разрывает его. А основная холодная линия воды, как натянутая тетива между стиснутыми камнями, прорывается вниз, не теряя своей эстетической изощренности. В холсте есть темперамент и экспрессивность молодости, которые впоследствии завуалируются, перерастая в философскую созерцательность с оттенком трагизма.
Одним из программных холстов этого периода является, несомненно, картина «Слепые на острове» (1996, 86×185 см). Перед нами – фриз. Некая сага о лесе. Е. Камбина изобразила по наитию вселенскую слепоту, а остров – наша земля. Впечатление, что деревья обрели свободу и пошли по земле, но они – растерявшиеся слепые. Вспомнились ослепленные в лесу иконописцы из фильма А. Тарковского «Андрей Рублев» – тот же накал трагизма. Условный по трактовке фон дополняет ощущение гигантских пространств, трагичны растерянные лица, руки. Гипертрофированные распластанные руки – веера-ласты – несутся на нас тревожно и беспомощно. Корни, как ходули на ногах, как друиды, словно взывают к нам. Колорит мягок, неназойлив, гамма красок приглушена, пирамидальная композиция тщательно продумана. Е. Камбина, как философ, очень метафорично и емко используя язык искусства, с высоты XXI в. задала извечный философский вопрос: «Кто мы, откуда идем и куда?» Красиво и органично обобщен слоистый задний план, перемежая ребристые плоскости с космическими овалами солнц, выводя людское шествие на нас, возведя его в разряд событий вселенских. Деревья и люди знаковы, в меру объемны и декоративны, рельеф неглубокий. В этом ключе трактованы и многие другие холсты художника. Приоткрывается манера письма мастера, магия наложения краски, предполагающая полную медитативную самоотдачу холсту как объекту творения. Мягкий и затаенно-вкрадчивый контакт кисти с холстом, отсутствие внешней экспрессии.
Любопытен холст «Инаугурация» (1998). На его создание, возможно, повлиял пластический опыт матиссовских «Марроканцев» и сумеречная атмосфера «Пира королей» П. Филонова, ее трагическая подвальность, вытянутость королевских кресел. Впрочем, у Е. Камбиной они пустые, короновать некого, идет некое ожидание пришествия достойного коронования. Красота ниспадающих одеяний на святых ассоциируется с изображениями в древних буддийских храмах. Особая тишина в картине, тишина благоговейного ожидания.
Поэмой о любви, метаниях души и ее переменчивости является серия лиричных картин из 6 холстов «Притча о тенях» (1999). Вся серия – глухо-зеленая, с вкраплениями охристо-розовых тел. Идея такова – люди любят друг друга ночью, а все их потаенные мысли реализуются в тенях. Тени – это их подсознание, оно важнее, чем их розоватые земные тела. Символ ночи – кошки, которые гуляют по фонам, создавая ночной настрой. Материализован ночной мир двух персонажей, метаморфозы их превращений, а главное – противоречивость и многозначность их поведения, тайны их желаний. Художник могла и продолжить этот цикл, но, возможно, оставила это нам.
Е. Камбина – жрица, медитирующая с миром в одиночестве. Непредсказуема в своих поисках, временами назидательна. Процессом творчества упивается так же, как читавшая свои стихи Белла Ахмадуллина.
Пытаясь окинуть взором блок творческой жизни Е. Камбиной, охватывающий чуть больше десятилетия, хочу остановиться на ключевых сериях ее холстов, ибо эту массу замыслов и идей трудно объять в силу ее очень плотной интеллектуальной насыщенности и разнообразия.
Творчество Е. Камбиной интересно во все его периоды. «Эпоха рыб» началась у нее, очевидно, с картины «Белые рыбы» (1997), сложной по композиции и красивой по цвету. Не понятно, что несут эти люди в сказочном, рублевском по звучанию, голубого цвета лесу: то ли рыбу, то ли белое облако – овеществленное небо. И несут эту призрачную рыбу в некоем жертвенном радении жрецы и жрицы Египта и всей земли, хоронить или есть – неизвестно. Три года творческой жизни (1997 – 2000) Е. Камбина проживает, как три десятилетия. Огромный творческий рост, другая культура цвета – более изысканная, шире взлет мысли, проще и масштабнее цветовые обобщения.
…А «Рыбы» все несутся по океану ее творчества. Изысканный по цвету триптих «Легенда о большой рыбе» (2000) с притчевым сюжетом становится для Е. Камбиной поводом для интереснейших формальных решений в серебристо-коричневой гамме. Контрастные геометризированные цветовые пятна создают ощущение необъятности океана, в котором плавает большая рыба. От легенды остались на цветных плоскостях лишь схематизированные силуэты людей. Ритм холста, чередование объемов и пустот, их мера преобразовывают небольшое поле картины в огромный массив серебристого океана, и в нем тонким намеком вырисовывается фрагмент силуэта рыбы. Холст как бы воплощает мечты К. Малевича о том, что он делает искусство будущего, и найдутся мастера, которые пойдут по его пути дальше.
Немного об основательном триптихе «Сказание о большой воде» (2001). Разыгрывается сине-голубой колорит моря. Вначале холст из двух цветовых пятен – синего и коричневого, плотно подогнанных друг к другу – преддверие и ключ ко всей серии. Затем орнаментированный голубой, по лабиринтам которого художник пустила косяки рыб, вырисованные хоть и намеками, но исступленно и трепетно. Сказывается еще и женская рука, вяжущая орнамент. Затем третий вертикальный лист – схема с линейно очерченной большой рыбой, наскальный тотем на поверхности воды.
И, наконец, связанный с этим триптихом программный холст с опрокинутой пирамидой, насыщенной силуэтами рыб, клином врезающихся в светло-голубое поле с рисунками людей. Планета, поделенная на два мира –людей и рыб, все фризово перетекает. Люди и рыбы – нерасторжимое целое. В холстах двухтысячных годов они проходят силуэтом, намеком, как резец первобытного человека на камнях времени. Впоследствии их заменили в ее холстах антропоморфные яблоки целыми сериями и диптихами – чудо трудолюбивых и талантливых рук Е. Камбиной. Десятки цветовых вариаций, симфоний зеленого, и каждый из сотен человечков-яблок любовно написан и обогрет руками вселенской сказочницы Е. Камбиной и будто расставлен и разложен по ящикам – странам. Боль и надежда в этих просящих, глядящих вверх глазах-дырочках. Холсты с яблоками сложно и разнообразно по фактуре обработаны, очень органично введено сусальное золото, палитра художника становится, несмотря на свою сдержанность, богаче по нюансам и сложнее по цвету.
Особняком стоят основательные графические и живописные работы Е. Камбиной под общим названием «Параллели» (около 10 холстов), в которых она ставит перед собой почти непосильную задачу, пытаясь закодировать страну, континент в единый сжатый логотип, найти пластический эквивалент неизобразимому.
Каждый настоящий художник находит тот пласт культуры, который становится фундаментом его творчества. Так было с Г. Муром, который обратился к искусству древних инков и ацтеков, с М. Врубелем, который открыл для себя византийские мозаики Равенны. Е. Камбина же погрузилась в Египет двухтысячелетней давности, вразрез с изменчивой модой, то ли из чувства противоречия, то ли по зову души. Вначале это были почти прямые аналогии, как в случае с плакальщицами, особенно в композиции, но это уже не только рельеф, но и современная живопись. Что же нравится Е. Камбиной в этих заупокойных склепах фараонов? Безусловно, не культ деспотии и не технические приемы возвеличивания владык в потустороннем мире, а аромат жизни, исходивший из этих крашеных рельефов и росписей. Фараон должен был забрать с собой все чудо земной жизни, и талантливые мастера, раскрепостившись от канонов, вносили в эти росписи радости будней, проявляя чудеса декоративности. В них – и изящество линии, и поэтизация образа женщины, и все это пропето ритуальными песнями и гимном солнцу, носителю жизни на земле.
Сказка течет и продолжается, Е. Камбина движется во времени, набирается опыта у А. Матисса, П. Пикассо, впитывая чудные европейские гобелены, но оставаясь сама собой, не желая расстаться ни с фронтальными силуэтами и их величественностью, ни с цветовой упрощенностью своих первоисточников-египтян («Марш победителей» (1997); «В лодке» (1997); «Просите …и дано будет Вам» (1998); «Диалог» (1998) и др.).
Особо хочется сказать о «Диалоге». Беседа двух полуабстрактно трактованных разнополых полуфигур. Будто общаются существа внеземных цивилизаций. Сплошная телепатия, а не беседа. Общение двух всезнающих глубоких стариков, на фоне прорисовывается тревожный силуэт красного дерева. Оконтуренность силуэтов привносит нечто египетское. Словно цари-насекомые. Современная интерпретация интимной беседы Эхнатона с Нефертити, хотя все в намеках. Предел обобщения. Не исключен и опыт размышления над скульптурой Г. Мура «Король и королева». Ведь и там идет грустная беседа двух близких людей-посвященных.
Через все творчество Е. Камбиной проходит страстная щемящая боль за все живое, все действия человека превращаются в ритуал. Сорван ли цветок, поймана ли рыба, все проникнуто размышлениями, пропущенными через очень чувствительную мембрану души мастера – души мягкой, таинственной, не сказать бы сумеречной. Глядя на холсты Е. Камбиной, чувствуешь, что этот мир хрупок, но чарующе красив. Особенно это проявилось в ее ранней картине «Город карликов» (1997). Картина – мечта, отсюда и эфемерность серо-голубой среды, желание дать им, обездоленным и увечным, обрести независимость в своем городе. Создан довольно трагический эффект проваливающейся вниз композиции, падающих игральных карт-судеб.
Поездка и довольно длительное пребывание в Украине (2009) выявили в биографии автора парадоксальную вещь. Она – художник с Востока, он ей близок, хотя и огромен ареал его осмысления, широки для нее его границы, но Запад, судя по ее попыткам, менее ассоциативен и метафоричен.
Художник Е. Камбина – в пути, а будущее талантливого человека почти непредсказуемо. Но все, что она сделает, это будет искусство, которое способно радовать, заставлять глубже чувствовать и размышлять.