Один из самых древних видов декоративно-прикладного искусства – керамика была широко распространена на всей территории Средней Азии. Пройдя путь от простой кухонной утвари до совершенных высокохудожественных изделий, к IX-XI вв. она достигает наивысшего расцвета благодаря прогрессу технологий и появлению поливы. В числе интересных центров керамического производства того времени был древний оседлоземледельческий оазис Чач, занимавший территорию современного Ташкента и Ташкентской области. Столицей средневекового Чача был город Бинкат, располагавшийся, по мнению ученых, на месте старой части Ташкента. По обилию городов и поселений Чач снискал себе славу “страны тысячи городов”.
В Бинкате процветала торговля, жители города занимались ремеслами и сельским хозяйством. Выгодное положение на транзитных торговых путях связывало город с различными центрами восточных государств. Максиди, приводя перечень привозимых из Чача предметов торговли, особенно отличал чачскую посуду (1). А многочисленные находки, сделанные в процессе современной застройки старогородской части Ташкента, дают блестящее подтверждение интенсивности развития гончарного производства в Бинкете.
Художественная керамика Бинката в IX – XI вв. развивается в соответствии с общим подъемом керамического производства на территории Мавераннахра в целом в процессе становления и оттачивания выразительных форм посуды, освоения новых технологических приемов в использовании ангобов и глазурей, когда складываются основные принципы декорировки и вырабатываются наиболее характерные виды орнаментов, утверждается основная цветовая гамма росписи.
Однако при наглядной общности образцов керамики Бинката с изделиями таких ведущих центров, как Самарканд и Хорезм, в посуде Чача можно выделить и четко прослеживаемые локальные стилевые особенности. Это преобладание белого ангоба, служащего основным фоном для последующей росписи и выступающего как один из ведущих художественных элементов в создании декора посуды, а также наличие локальных орнаментальных мотивов (звездчатая композиция). Особенно выделяется в орнаментации керамики обилие зооморфных мотивов, отражающих тесное соседство оседлых и кочевых культур Чачского оазиса.
Зооморфные сюжеты уже рассматривались как в монографических публикациях о керамике Чача, так и в отдельных статьях, посвященных этой теме. По предшествующим исследованиям можно заметить, что в средневековой керамике преобладал мир живых существ: птицы и рыбы, газели и лягушки, бараны и верблюды, львы и барсы. В данной статье мы остановимся на анализе последних находок, обнаруженных на территории старого Ташкента.
Особое внимание, в силу сохранности, привлекает небольшая чаша (фото № 1) конца IX – начала X в., найденная при реконструкции парка им. А. Кадыри. На дне чаши (диаметр 26 см) – изображение птицы, напоминающей голубя, который, согласно старинным поверьям, является символом удачи. Крепко и гордо стоит птица, распушив хвост, в центре сложной орнаментальной композиции, все элементы которой подчеркивают пластическую сферическую форму и, вместе с тем, четко акцентируют основной образ. Художник выделяет изображение птицы, заключая его в правильный круг ярко-красного цвета и обрамляя красной же пятилучевой звездой, органично вплетая в образовавшиеся секторы фона стилизованный орнамент со штриховым заполнением. Силуэт птицы выполнен мягкими, но уверенными и упругими линиями, подчеркивающими ее видовые особенности – форму головы, глаза, клюва, строение лап и крыльев. Крыло выделено при помощи многолепестковой розетки со спускающимся к хвосту стеблем. Основная часть фигуры заполнена тонкой штриховкой, как бы связывающей центральное изображение с другими элементами декора. Поражает удивительное сочетание анималистически точного рисунка птицы и математически строго выверенных деталей орнамента (круг, звезда, штрихованные треугольники) – живого существа и сухих геометрических фигур. Ясность и тектоничность горделивого образа поддерживает и строгий колорит, построенный на классическом для этого времени сочетании белого фона и темно-коричневых и красных цветов росписи. При кажущейся разнородности использованных элементов декора мастер создает необычайно целостное, пластически выразительное парадное произведение.
Образец центрической композиции в чем-то сходен с предыдущей чашей, но решен на ином уровне образного и стилистического воплощения. На дне чаши конца IX в. (фото № 2), найденной в парке им. А. Кадыри, предстает трудно определимая по своей видовой принадлежности фантастическая птица. Рисунок расположен по центру чаши, дно которой подчеркнуто и выделено круговой тонкой красной линией. Выше – к бортам круг вписывается в многоугольник, борта чаши декорированы похожими на арки волнообразными линиями. Основные элементы рисунка выполнены красным цветом, а внутреннее пространство образовавшихся плоскостей плотно покрыто черно-коричневыми точками, ярко контрастирующими с общим белым фоном. Членение внутренней поверхности чаши с помощью рисунка подчеркивает пластическую архитектонику сосуда, четко выделяя основные части – дно и борта, и придает изделию ясную композиционную завершенность.
Изображение птицы выполнено легкими выразительными струящимися линиями. От крупного тулова в стороны отходят крылья-ленты, несколькими штрихами намечены лапки, удивленно смотрит миндалевидный глаз, широко расправлен пышный хвост. Рисунок возникает как бы играючи, создавая из линий, точек и цветовых пятен некое фантастическое существо неведомых и прекрасных миров. Эта птица легко парит в сияющем небе. Вместе с тем основная часть тулова и хвост, орнаментированные белыми кружками с каплями зеленой глазури, так называемый “павлиний глаз”, причудливым образом напоминает рыбу. Какие символы и легенды воплотил древний мастер в этом образе, остается пока загадкой.
Близкая по своему образному решению чаша рассматривается в статье С. Ильясовой (2). Однако прием центрической композиции – далеко не единственный вариант в зооморфных сюжетах глазурованной керамики. Часто мастера изображают на плоскости сосуда две, три птицы и более в разнообразных сочетаниях. Примером служит следующий фрагмент чаши первой половины X в. (фото № 3) из того же парка. Изображение птицы при определенной доле стилизации очень реалистично и позволяет идентифицировать ее со среднеазиатским голубем. Чаша отличается от ранее рассмотренных не только формой (конической), но и общим композиционным и цветовым решением. По имеющемуся фрагменту есть основание предположить, что в данном случае композиция состояла из изображения двух птиц, расположенных в перевернутом положении одна к другой. Это и продиктовало отказ от центрической композиции и поставило перед художником сложную задачу размещения на конических бортах чаши двух существ, с чем он отлично справился. Силуэты птиц, плотно залитые оливковым ангобом, отделены от сложно декорированного фона тонкой красной полосой, оставляющей белое незакрашенное поле, повторяющее общий контур птиц. Подчеркнуты глаза, ободок на шее и хохолок на голове. Оставшееся пространство заткано стилизованным растительным орнаментом, заполненным мелкими оливковыми точками, что, возможно, свидетельствует о подражании образцам чеканной металлической посуды. Верхний край чаши украшен фестончатым бордюром и подчеркнут тонкой красной линией, охватывающей всю композицию в целом и придающей ей собранный, завершенный характер. Высокое качество тонкого черепка, звучность красок и ясный блеск глазури – свидетельство высокого уровня мастерства средневековых керамистов и художественной ценности посуды.
На фрагменте еще одной чаши начала X в. (фото № 4), найденной на улице Фараби, также изображены два голубя. Крупные птицы застыли в торжественном противостоянии одна перед другой. Рисунок заполняет почти все дно чаши, а оставшийся белый фон плотно украшен завитками и листьями. Центральное поле обведено широкой красной полосой, повторяя которую вьется стилизованный растительный узор. Завершается декор кольцом повторяющейся арабской надписи с благопожеланием. Этот превосходный образец парадной посуды отличают продуманная композиция, сочная оливково-коричневая цветовая гамма, тщательность исполнения.
Особняком в этом “птичьем мире” стоит фрагмент чаши (фото №5) конца IX в. из парка им. А. Кадыри. Чаша выделяется многими параметрами – и сюжетом, и техническим, и цветовым решением. Вместо привычного белого ангобированного покрытия фона – мягкий коричневый цвет чистой терракоты, само изображение создается при помощи белого и темно-коричневого ангоба. По центру располагается крупная рыба, похожая на сазана. Согласно этнографическим данным, рыбы в Средней Азии считались существами, способными отгонять злых духов, излечивать от болезней и благотворно влиять на человека. Мастер тщательно прорисовывает голову с губами бантиком, выделяет крупный глаз и пластинки чешуи, расправляет в стороны некрупные плавники. Рыба словно плывет в привычной ей водной среде. По борту чаши вьется необычная по рисунку плетенка из белых полос и овальных медальонов, в центр которых вписаны овалы с точечным заполнением. Основные детали орнамента выполнены темно-коричневым ангобом. При общей сдержанности изобразительного и цветового решения возникает удивительно цельный, художественно-выразительный образ.
Дополнительным акцентом в композиции является размещенная над рыбой сложная плетенка – так называемый “узел счастья”, часто встречаемый на средневековой керамике, по форме он напоминает крест. Возможно, это не случайный декоративный элемент, а условный знак, конкретизирующий принадлежность данной чаши к определенной группе населения Бинката. Ведь хорошо известны факты длительного сосуществования на территории средневекового Мавераннахра представителей различных религиозных конфессий. С исламом мирно уживались общины христиан несторианского толка и манихеи, были живы отголоски зороастризма и древних народных верований. Все это создавало неповторимую идеологическую и культурную среду, в которой совершенствовался труд средневековых ремесленников. В связи с тем, что рыба и крест являются наиболее древними символами раннего христианства, нельзя исключить, что среди заказчиков гончара были и представители несторианских общин.
Мы проанализировали лишь несколько наиболее распространенных зооморфных мотивов в керамике Бинката, которые стали превосходными примерами пытливых поисков средневековых художников в области изобразительного творчества, свидетельством непрерывающейся связи с древними образами и верованиями, неистребимой любви к природе во всех ее многообразных проявлениях. Невзирая на войны и политические потрясения, на смену правящих династий и религиозных систем, народные мастера в своих изделиях воплотили праздничный гимн жизни, миру, человеку. А нас эти находки обогатили знанием еще одной грани нашей культуры, помогли представить эту эпоху более многосторонней и полнокровной.
Литература
- Брусенко Л. Г. Глазурованная керамика Чача IX – XII вв. Ташкент, 1986.
- Ильясова С. Р. Зооморфные мотивы на ранней глазурованной керамике Чача//Материалы научной конференции, посвященной 90-летию академика АН РУз профессора Г. А. Пугаченковой. Ташкент, 2005.
Елена Исхакова, Равшан Игамбердыев