(к семантике форм)
XIX век в Бухаре был ознаменован расцветом художественных ремесел – чеканки и производства ювелирных изделий, ткачества, вышивки и золотого шитья, резьбы и росписи по дереву и ганчу… Бухара становится крупнейшей школой ремесла, оказывая значительное влияние на творчество мастеров других городов и селений. Искусство городов мусульманского Востока, к которым относилась и столица Бухарского Эмирата, на протяжении веков объединял единый стиль, выработанный исламскими представлениями о красоте, тяготеющей к предельной эстетизации формы, изысканности линий, что было характерно и для ювелирных украшений. Их стиль отличался дробностью формы, обилием подвесок, свободных соединений, придающих изделию воздушность, легкость, использованием филиграни, ажурной прорези и зерни, полудрагоценных камней – аметистов, бериллов, турмалинов, кораллов.
Производству ювелирных украшений в Бухаре уделялось особое внимание, это отражало тягу общества к роскоши и богатству; на центральном рынке города ювелирам было отведено специальное место – Токи Заргарон – купол ювелиров. Известно, что в XIX в. в городе было до 400 ювелиров (1, с. 194). Этим ремеслом занимались узбеки и таджики, индийцы и персы. Индийцам, например, принадлежали небольшие мастерские по шлифовке и гранению драгоценных камней (1, с. 176). Благодаря кавказским ювелирам стала популярна чернь (2, с. 237). В целом ювелирное искусство Бухары представляло собой, как отмечала Д.Фахретдинова, “сложное синкретическое явление, в котором на таджикско-узбекской основе и древних традициях слилось многое, что было привнесено другими народами” (3, с. 72). Вместе с тем нельзя не заметить, что заимствованные формы в значительной степени видоизменялись под воздействием местной моды; в полиэтническом городе, которым была Бухара, сформировался единый комплекс украшений, отразивший характерные черты городской моды, вне зависимости от ее этнической характеристики.
К числу традиционных бухарских ювелирных изделий относятся головные украшения тилла-кош (венец невесты), височные подвески мохитилло (бибишак) и каджак, нагрудные украшения зеби-гардан и нози-гардан, серьги типа барг, кундалсоз, халка и др., браслеты, декорированные прорезной ажурной резьбой в стиле ислими, пояса для знати с крупными серебряными пряжками и др. Многие из этих типов украшений изготовлялись и в других городах, например, зеби-гардан и тилля-кош. Нагрудные украшения зеби-гардан представляют собой сложные комплексы, состоящие из центрального крупного медальона-кулона и дополнительных небольших прямоугольных медальонов, соединенных между собой ажурными цепочками, идущими в несколько рядов. Они декорировались эмалью, полудрагоценными камнями или цветным стеклом, филигранью, многочисленными подвесками. Аналогичные украшения известны в Ташкенте, Самарканде и других крупных городах. Головные украшения тилля-кош, форма которых, вероятно, связана с индийской традицией, были популярны как среди узбекского, так и таджикского населения, они также были аналогичны самаркандским, ташкентским и кокандским украшениям.
Особый интерес исследователей ювелирного искусства всегда вызывала проблема семантики форм, специфика которой заключается в том, что даже поздние по времени изготовления формы зачастую связаны с архаическими, культовыми, преимущественно астральными представлениями оседло-земледельческой среды, или тотемными представлениями степняков, настолько древними, что смысл их давно забыт. Анализ формы и поиски аналогий дают возможность восстановить их генезис.
К примеру, “санчок” – фрагмент бухарской головной булавки (внизу полумесяц, сверху звезда; в Хорезме его вариант известен как “бодом-ой”, налобно-височное украшение) – связан с астральной символикой (мотивы солнца (звезды) и луны), бывшей популярной как в искусстве оседло-земледельческого, так и кочевого населения. Символы солнца и полумесяца популярны у многих восточных народов и связаны с одним из древнейших астрокультов – поклонения Солнцу и Луне. Луна связывалась с женским началом, а Солнце – с мужским (4, с. 35). Солнце – верховное божество, великая оплодотворяющая сила, с его образом во все времена ассоциировалась идея жизни вообще. Полумесяц в свою очередь символизировал начало нового жизненного цикла. Изображение полумесяца как бы обеспечивало благополучное дальнейшее развитие жизни, а солнца – покровительство самой жизни. Два символа рядом подчеркивали цикличность и непрерывность жизненного процесса и, вероятно, отражали идею равноденствия, связанную с началом нового года по восточному календарю – праздником Навруз. В целом символика украшений подобного рода ассоциируется с идеей плодородия, причастностью к животворящим силам природы. Астральная тематика была очень распространена в Бухаре, в которой до принятия ислама был популярен зороастризм, поклонение небесным светилам, в частности Луне – Мох; в свое время на месте храма Луны была воздвигнута первая городская мечеть Магоки Аттари. Еще одно свидетельство стойкости астрального культа – наименование загородной резиденции бухарского эмира – Ситораи мохи хоса – дом Луны и Звезды.
К числу популярных бухарских украшений относится бибишак – украшение, напоминающее полумесяц с высокоподнятыми загнутыми концами, а над ним – мотив цветочного бутона. Его носили на лбу (единичный вариант) или возле ушей (парный). Существуют и другие названия бибишака – “мохи-тилло” (золотая луна), “ат-туеги” (лошадиное копыто). Д.Фахретдинова проводит анализ семантики и предлагает несколько вариантов трактовки этого украшения, среди которых – атрибуты плодоносящей богини-матери – парное изображение птиц, полумесяц и распускающийся бутон; или же “рога матери” (дословный перевод): рогатые головные уборы, которые носились женщинами и были символом плодородия. Судя по форме (звезда и полумесяц), символика этого изделия также восходит к солярному культу. Вместе с тем тюркский вариант названия “ат-туеги” дает возможность искать аналоги этой формы в тюркской среде. В искусстве казахов и киргизов она характерна для аяк капы (сумочка для чашки, которую имели при себе богатые люди) и куйгуров (кожаные сосуды для кумыса). Со временем, очевидно, эта форма утратила свою первоначальную семантику и стала ассоциироваться с изобилием, богатством, что и предопределило ее широкое распространение в ювелирном искусстве.
Данный пример свидетельствует о том, что хотя бухарские ювелирные украшения являлись образцами типично городского вкуса, значительное влияние на весь комплекс изделий оказала кочевая степь. Так, под влиянием кочевнической традиции в городской среде оказались многочисленные амулеты (тумар), изначально призванные играть не только декоративную, но и (в первую очередь), охранительную роль – внутрь амулета вкладывалась бумага с начертанными словами молитвы. В исполнении городских мастеров тумары значительно трансформируются – на смену массивным, замкнутым формам, типичным для степной эстетики, приходят легкие конструкции, декорированные рисунком в стиле ислими, кораническими надписями, а также сугубо декоративные тумары, выполненные в технике открытой филиграни, легкие и воздушные.
Среди бухарских ювелирных изделий можно встретить и аналоги туркменских асыков, например, женское серебряное затылочное украшение, обычно размером с ладонь, которое носят на спине, между кос. По народным представлениям, асык играет роль оберега, предохраняя молодую женщину, вынашивающую ребенка. По форме асык напоминает сердце и потому считается символом верной любви. Однако у этой формы иной, древний прототип: асыки генетически связаны с женскими терракотовыми статуэтками с узким торсом и широкими бедрами, распространенными в Маргиане в 3 – 2 тыс. до н.э. В центре антропоморфной формы асыка – инкрустация сердоликом, своего рода символ зачатого и вынашиваемого плода. В целом семантика украшения связана с идеей плодородия. Асыки дарились невесте к свадьбе, они как бы усиливали и оберегали ее репродуктивную функцию.
Популярность этого украшения приводит его и в городскую среду. Однако трансформация бухарского варианта значительна: это уже не глухая, закрытая, массивная форма, которую носят на затылке, а нагрудный кулон в технике ажурной резьбы, с добавлением мотивов ислими по краям “женской” фигуры. Многочисленные примеры заимствований, возникающие в результате длительных контактов и совместного проживания городских и степных народов, вполне объяснимы. Торговые отношения связывали Бухарский эмират с кочевой степью. 
Изделия бухарских ремесленников пользовались у кочевников особой популярностью. В свою очередь в Бухаре были популярны шерстяные и войлочные изделия, производившиеся кочевниками-казахами: одежда, ковровые изделия для хранения домашнего скарба и др. С формами-мигрантами связывались настолько устойчивые и глубокие представления об их оберегающем, благопожелательном значении, что они стали популярными и в инокультурной, но этнически близкой среде, претерпев заметное изменение стиля и формы под воздействием эстетических канонов принимающей городской среды.
Декор бухарских браслетов интересен тем, что он более поздний по происхождению и появился уже в период расцвета исламского искусства. В его основе – ажурная сквозная резьба в стиле ислими. Семантика подобных узоров известна – они призваны передать идею созданного Богом идеального, красивого мира, райского сада. Однако вряд ли мастера-ювелиры вкладывали какое-либо значение в эти узоры, для них ислими – традиционный прием декорировки, популярный во многих видах художественных ремесел.
Таким образом, анализ семантики ряда бухарских ювелирных изделий связан еще с доисламскими представлениями, что свидетельствует о древности и традиционности их форм. Их длительное, на протяжении многих веков, бытование привело к утрате заложенного смысла, преобладанию декоративной стороны. Однако стойкость форм дает возможность выявить тот смысл, который изначально был присущ этим замечательным произведениям искусства.
Автор: Эльмира Гюль