Исследования искусствоведа порой сродни деятельности психолога. Пытаясь понять творчество художника, искусствовед словно заглядывает в глубокий колодец под названием “душа”. И иногда в ясный день в нем можно увидеть звезды.
Если живопись – это способ мыслить и чувствовать, то красочные полотна – это отражение души художника. Эти мысли возникли у меня, когда я рассматривала произведения ташкентского живописца Александра Тюрина. Дело в том, что мой тридцатилетний стаж искусствоведа позволяет утверждать, что ключевыми словами в анализе творческого пути художника нередко являются “искренность” и “душа”.
Александр свою душу заставляет трудиться уже давно, подключая к этому процессу и интеллект, и интуицию, и сознание, и подсознание. Художественное образование Тюрин получил в Ташкенте. Юношей он постоянно стремился к новым знаниям и эмоциям, необыкновенным впечатлениям, изучая всю многогранность среднеазиатской культуры, интересуясь историей и археологией региона. В его творческом архиве – сборник стихов под названием “Монолог моей души”. Во время учебы в художественном училище А. Тюрин принимал участие в археологических раскопках, за его спиной многие километры путешествий по Средней Азии и России.
Знакомство художника с археологами вылилось в “Пейзаж №2″, в котором выражено ощущение современного человека о раскопках древнего городища. …Много веков назад на этом месте, в этих строениях бурлила жизнь, но прошло время, и о древнем городе можно получить представление только по остаткам этих стен…
Студенческие годы отмечены влиянием академизма – он начинал свою учебу в Институте живописи, скульптуры и архитектуры имени И.Репина в Ленинграде, а закончил отделение монументальной живописи Ташкентского театрально-художественного института. Руководителем дипломной работы А.Тюрина был Валентин Жмакин – известный последователь реалистической школы. В эти годы Александр оттачивал рисунок, изучал проблемы живописи, осваивал культуру цвета. Его особенно привлекает творчество Ван Дейка, разработавшего понятие “живописности”. В поисках выразительности живописной поверхности холста он много пишет. А это – самая главная школа для художника.
Начав самостоятельный путь как живописец, Тюрин сблизился с Юрием Талдыкиным, ставшим его духовным учителем и сыгравшим значительную роль в становлении его как художника и личности.Определенную роль в формировании А. Тюрина как художника сыграло также изучение и осмысление вечной книги – Библии. И это не случайность. Бурные перестроечные времена, нестабильность и крах устоявшегося начала требовали от людей поиска чего-то вечного и незыблемого. Тогда многие обратились к религии как к спасительной соломинке. Но Тюрин не стал верующим. В библейских мифах он нашел тот стержень, который позволил его душе выстоять, не надломиться.
Так возникла серия живописных полотен “Знак беды”, в которой художник выразил свои мысли и чувства о жизни и о себе. Эта серия и составила основу его персональной выставки, состоявшейся в Ташкенте в 1993 г. С тех пор на счету у Тюрина уже около двадцати выставок, в том числе в Москве, Вашингтоне, Лондоне, Вене, Франкфурте-на-Майне.
Зрителей и специалистов произведения Тюрина привлекают как своей оригинальной манерой самовыражения, так и воплощенной в них идеей. Выбор стилистических направлений определяют своеобразие и самобытность почерка художника и прежде всего неоднородность стилистических пристрастий. Отдельные полотна живописца следует отнести к символизму, поскольку в них воплощены его философские размышления о времени, о жизни, о месте, занимаемом художником во времени. Стилистически они выражены линейно-пластическим экспрессионизмом и супрематизмом.
Другие полотна – “чисто” экспрессионистические поиски, где на первом месте – эмоции, где А. Тюрин в красках выражает свое внутреннее изменяющееся состояние. В его творчестве замешаны два начала – аналитичность мышления и эмоциональный всплеск. Причем сознание явно довлеет над интуицией. Все это, безусловно, отражается в живописных полотнах.
В серии “Знак беды” есть картина “Новый Вавилон”. Тема вавилонской башни – одна из вечных в истории мировой живописи, но у каждого художника свой Вавилон, свое понимание разобщенности человечества. Александр соединил эту тему с темой саранчи, к которой он часто обращается. Саранча, прожорливая и неистребимая, покрыла землю после того, как люди, не поняв друг друга, бросили строительство общего Дома.
Пять лет, прожитые Александром в Москве, стали годами самоутверждения и самореализации, временем бурной столичной жизни. Причем ни с кем из московских художников он близко не сошелся, не пытаясь войти ни в один художнический или политический клан, хотя возможности для этого были. И причина этому – его душа, которая не терпит лжи и насилия, а стремится быть свободной и независимой. Здесь уместно заметить, что большое место в душе Александра занимает его жена Милена, которая охраняет его душевный покой и делает все, чтобы их дом был спокойной гаванью, где он смог бы отдохнуть от жизненных невзгод и неурядиц.
Живописным символом этой гавани, местом, где отдыхает душа, истерзанная и обугленная, стало полотно”Силентина”. Потрепанные парусники явились в порт после долгих и жестоких штормов. И пусть истлели их паруса, но синяя лазурь морской лагуны и ласковый берег излечат все раны. С темой моря связано полотно с очень сложным названием -”Брахистохрона”. На первый взгляд, это морской пейзаж бурного моря, крутой волны, несущей мусор – бревна, обломки деревьев, щепки. Но, всмотревшись, понимаешь, что это – символ современной жизни, когда судьба, как девятибалльный шторм, внезапно подбрасывает человека, как щепку, вверх, а затем низвергает вниз, в глубины моря. Видимо, не случайно у картины такое сложное название, заимствованное из физики движения точки.
Говоря о жанровых пристрастиях Тюрина, отмечу, что приоритетными для него являются картина, пейзаж и натюрморт. Однако резкой границы между ними он не делает. Порой пейзаж сочетается с натюрмортом, при этом возникает “Зимняя дыня”, когда изображение разрезанной дыни, лежащей на подоконнике, дополняется розовеющим вечерним ландшафтом гор, создавая ощущение щемящей грусти.
В последние годы Тюрин стал работать лапидарными средствами, не вдаваясь в детали. Триптих “Древо” выразителен не только замыслом, но и необычным решением. Приемы, которыми изображены ствол и крона дерева, отбрасывающего тень, напоминают детский рисунок. О профессионализме же свидетельствует трактовка тени, создающая глубину пространства и являющаяся главной темой триптиха. Вертикальный холст средней части триптиха по сравнению с центральной частью вполовину меньше, он повторяет тот же сюжет – дерево и его тень. И, наконец, последний холст триптиха имеет квадратный формат, представляя треть центральной части. Он изображает только тень, без дерева. Все три части можно компоновать по-разному, варьируя их в зависимости от условий экспозиции. В “Древе” Тюрин довел пейзаж до выразительности картины.
В средствах выразительности А.Тюрин нередко использует четкую глубокую тень, создающую глубину пространства, кубистические объемы, умело разрабатывая контрастность цветовых отношений. Знойность азиатского лета с его палящим солнцем, выжигающим цвет и превращающим все в раскаленное марево, воплощена в полотне “Тень”, где изображен аксакал, медленно бредущий к дереву, чтобы скрыться в его спасительной прохладной тени.
Кубистически-супрематическим можно назвать пейзаж А.Тюрина “Розовый день”. Геометризированные кубики домов, расположенные по принципу восточной миниатюры – что “дальше, то выше”, окрашены в теплый охристо-розовый цвет благодаря отсвету марева заката, а небо с розовеющими облачками бросает блики зеленоватыми отсветами.
В произведении “Дама в желтом” интересно раскрыта тема женщины. Картина написана “желтым по желтому”, подчеркивая живописное мастерство художника, демонстрируя блестящие возможности колориста. В изящной пластике женского тела, в плавном изгибе золотистого силуэта создан образ женщины, соединившей гогеновскую страстность и стильность русского модерна.
Влияние французских постимпрессионистов заметно в двухфигурной композиции “День любви”. Крестообразное размещение фигур напоминает гогеновские композиции, но в ортогональном расположении ковра, в бликах желто-голубых теней Тюрин показывает “восточность” своей ментальности. То же самое можно сказать о трактовке вазы, которая изображена на переднем плане. Соединение двух проекций – ортогональности и фронтальности – пришло после того как художник пригляделся к натюрмортам, изображенным на восточных миниатюрах. Он учится и у своих маленьких дочерей, когда они вместе занимаются живописью.
В последние годы его излюбленным жанром стал натюрморт. Он работает в основном экспрессивной линией, создавая геометризированные силуэты предметов, а затем красочно разрабатывая живописные плоскости и объемы. В основе композиционных замыслов художника лежат пространство и цвет, которые он превращает в “знак-формулу”. А этот знак может быть и “Предвкушением”, и “Банановой рапсодией”, и “Вечерним коктейлем”. Несмотря на солидный тридцатилетний художнический опыт Александра, я думаю, что у него впереди новые вершины и новые открытия. В полотнах живописца ощущается работа его души. Духовный труд незаметен на первый взгляд, ибо это внутренний процесс, а именно это и есть творчество художника, который утверждает красоту жизни.
Автор: Гульсара Бабаджанова