Средневековые манускрипты-рукописи дают представление о музыкальной культуре разных городов, называют имена музыкантов, сочинителей, инструменталистов, певцов. В средние века города Мовароуннахра и Хорасана имели много общего, в то же время каждый из них уникален по-своему, сохраняя собственную индивидуальность. Тонкий слух и по сей день, в век глобальных коммуникаций, узнает и отличит речь жителей Бухары и Самарканда, Ташкента и городов Ферганской долины. Все эти города, которым присуще двуязычие, имеют собственную мелодию речи.
Легче говорить о музыкальной культуре тех городов, которые время от времени становились столицами. В Мовароуннахре и Хорасане венец столицы удерживался попеременно в Самарканде, Бухаре, Герате. В такие времена в них концентрировались поэтические, музыкальные и художественные творческие силы, которые по пути в столицу “питались” из народных источников разных мест. Обогащённая таким образом культура столиц находила отражение в письменных документах эпохи. Поэтому воссоздание фрагментов объёмной картины музыкальной жизни столичных и простых в прошлом городов Мовароуннахра и Хорасана имеет важное значение. Большим подспорьем в выяснении имен музыкантов и исполнителей имеют нисбы – та часть имен, которая указывает на место их рождения. Однако при этом следует учитывать, что не всегда нисба выбиралась по этому признаку, нередко это было название города, в котором музыкант обрёл славу, познал успех. Поэтому, говоря о средневековой музыкальной культуре какого-либо населенного пункта, мы привлекаем общие исторические материалы о музыкальной культуре прошлого с учетом того, что могло быть и в жизни определенного города.
Ташкент занимал выгодное географическое положение на пересечении исторически важных для Средней Азии путей. Напомним замечательные свидетельства более раннего периода, которые помогут почувствовать, “услышать” и “увидеть” своеобразие этого города. В китайских источниках приводятся сведения о том, что в VIII в. музыкальные традиции городов Средней Азии, северной Индии и Восточного Туркестана (учёные называют Бухару, Самарканд, Ташкент, Кашгар, Ходжо, Кучу и др.) “под официальным покровительством слились с китайской музыкальной традицией” (1).
В Танской империи были известны танцоры – юноши и девушки из Ташкента (Чача). Их танцы являлись театрализованными представлениями и делились на “гибкие” и “энергичные”. “Западный скачущий танец”, обычно исполнявшийся мальчиками из Ташкента, описан поэтом Ли Дуань, а стихотворение Лю Янь-ши, посвященное впечатлению, произведенному этим танцем, было переведено на японский, а позже – на французский языки. “Танец чача” был назван так по месту своего происхождения. Танцевали его юные девушки в газовых халатах, украшенных многоцветной вышивкой, с серебряными поясами, в шапочках с золотыми колокольчиками и в красных парчовых туфельках. Девушки появлялись перед публикой, возникая из лепестков двух искусственных лотосов.
Женские, мужские и детские танцы в Ташкенте были разнообразны по назначению и жанру: лирические, воинственные, шуточно-бытовые. До наших дней сохранились танцы, изображающие крашение бровей усьмой, умывание у арыка, вышивание и т.д. Танцы сопровождали семейные торжества в доме, махалле и большие народные празднества на площадях города.
Официальные китайские хроники сберегли имена музыкантов, привезённых из разных стран и городов, включая Ташкент. Родина этих музыкантов может быть определена по их китайским именам, образованным от названий стран, из которых они прибыли. Об этом увлекательно рассказано в книге английского дипломата Э.Шефера (1). В средние века Ташкент, по определению Р.Г. Мукминовой, был “центром административного управления и экономической жизни области, внешней и внутренней торговли, транзитным пунктом для товаров, поступавших из других городов, областей и отдалённых стран. Это был сравнительно густо заселённый город, значительную часть жителей которого составляли торгово-ремесленные элементы” (2).
В “Трактате о музыке” среднеазиатского учёного XVI – XVII вв. Хафиза Дарвеша Али Чанги упоминаются имена нескольких известных тогда в Мовароуннахре музыкантов, чья творческая, научная, общественная жизнь была связана с Ташкентом (сама идея написания трактата принадлежит некоему Амиру Фатху Тошканди). Певец Хамза Тошканди учился у выдающегося гератского певца Хафиза Ахи, привезенного в Бухару Убайдулла-ханом после захвата им Герата. Хамза Тошканди стал одним из любимых учеников гератского маэстро, специально сочинившего для него пьесу “Зарбулфатх” (“Ритмы победы”). Убайдулла-хан покорил Герат в 1529 г. Следовательно, описываемая в средневековой рукописи история приходится на начало 30-х годов XVI в. (3). В Ташкенте Хафиз Ахи был назначен мехтаром – главой придворных музыкантов при Дарвеш Ахмад-хане.
О музыканте Мирзе Арабе Кунграти Кобузи сведения более подробные: “Он был чудом эпохи в искусствах и науках. Был образцом для современников. Мяч первенства всегда находился у него. В молодые годы он отказался от службы нукера и занялся математическими науками, в том числе музыкой, высоко подняв знамя науки и одновременно обучаясь игре на кобузе. Жил Мирза Араб в вилайете Ташкент при Абдул-Куддус султане. Он был также педагогом, и современники отмечали его талант большую мысль выразить небольшими фразами. Он стал таким учёным, – отмечает Дарвеш Али Чанги, – что мудрецы Юнона умолкли перед тонкостью его ума и призадумались. Художники и сочинители той эпохи не выходили за пределы круга его приверженцев и последователей. Он покинул сей мир будучи ещё нестарым, в среднем возрасте (4).
Мирза Араб Кунграти был разносторонне образован – математик, музыкант, педагог. Он – создатель творческого центра, объединившего учёных, музыкантов и художников Ташкента. Известно много свидетельств той эпохи о сочетании музыкальной деятельности с другими творческими и научными интересами. Юристы, астрономы, художники, каллиграфы, медики, ремесленники, а в их среде портные, хлебопекари и ткачи вошли в историю музыки средневековья как музыкальные сочинители, исполнители и авторы научных трактатов (5). Это характерно для культуры всех крупных городов Мовароуннахра. Ташкент входит в число развитых в интеллектуальном отношении центров региона.
Сохранилось и описание музыкально-поэтических вечеров, сделанное известным гератским литератором Зайнаддином Васифи, до конца дней жившим в Ташкенте (его усыпальница в пантеоне Шейха Хованди Тохура была разрушена в середине XX в.). А вечера, свидетелем которых был Васифи, проходили в 1522 г., вблизи Ташкента, в “Касаба Фаркет”. Касаба – “большое селение”. Фаркет, быть может, нынешний Паркент. Много мелодий было слышно в те давние ночи в прекрасном саду Фаркета. То были сочинения в ладах Нишопур, Исфахон, Зобул и Нихованд. Звучали пьесы в формах кавл, амал, савт – излюбленной вокальной лирики XVI в. На музыкальных вечерах присутствовали музыканты, певцы (мутриб) и исполнители дастанов (достонсарой). Среди них некий Шах-Хусейн, имя которого Васифи записывает с почетным званием “мавлоно”, указывающим на то, что речь идет о профессиональном музыканте: “Он каноном любви и органоном мгновений очищал сердца, захмелевшие от вина печальных откровений” (6). В этом эпизоде в оригинале в числе других упоминаются также музыкальные инструменты чанг и уд.
Два разных инструмента бытовали в музыкальной жизни Средней Азии под одинаково произносимым названием “чанг”: восточная арфа, ныне не бытующая, и современный чанг, о котором Н.С. Лыкошин пишет: “Чанг появился недавно, заимствован от заезжего дунганина, который произвёл фурор в старом Ташкенте” (7). А в средневековом Мовароуннахре и Хорасане звучали такие музыкальные инструменты, как най, уд, чанг, танбур, гиджак, дутар, рубаб, конун, дойра, нагора (8).
При дворах восточных правителей, как правило, были ансамбли музыкантов. Ташкентский правитель Музаффариддин Султан Мухаммад-хан (1525-1538), как отмечается в мемуарах Васифи, требовал, чтобы каждую ночь понедельника и пятницы лучшие ученые, поэты, певцы и музыканты (в тексте: фузало, шуаро, ахли соз ва арбоби навоз) – украшали своим искусством маджлисы (собрания) правителя и его приближённых.
Во время народных праздников на площадях города выступали канатоходцы, кукольники, проводились спортивные состязания, сопровождавшиеся музыкой. Грамоты победителям вручались в мечетях. Это поручали хафизу, который читал “приятным голосом на красивый напев”, о чем свидетельствует Васифи, рассказывая о гератском периоде жизни. Это было характерно для всего региона, в том числе и Ташкента.
Период со второй половины XVII по XIX в. в музыкальной культуре народов Средней Азии отмечен формированием “Шашмакома” – шести исполнительских циклов произведений, основанных на определенных ладах-макомах (9). Каждый из них – бузург, рост, наво, дугох, сегох и ирок – состоит из разного числа инструментальных, вокальных и танцевальных пьес. Светлые и печальные мелодии, большие и малые опусы, медленные и быстрые ритмы шашмакома звучат, сопровождая все события в жизни человека. Тексты пьес шашмакома – лирические, философские, дидактические – взяты из наследия поэтов-классиков и народных безымянных поэтов. В рукописях эти циклы именуются “Бухарский шашмаком”, но в исполнение шашмакома, звучащего как в Бухаре, так и по всему региону, вкладывали свою мысль, душу выдающиеся музыканты каждого города. И в ташкентскую музыкальную среду вошел так называемый фергано-ташкентский вариант монументального цикла, косвенное подтверждение чему – наличие большого числа баязов – сборников текстов, созданных в Ташкенте и городах Ферганской долины в XVIII-XIX вв.
Уже в XVI в. было известно около 10 форм, в которых сочинялись музыкальные произведения. Это: пешрав, савт, амаль, накш, усложнённые савтуль-накш, савтуль-амаль, кор, кавл, рехта, газель (наряду с бытованием газелей литературных). Пели на таджикском, узбекском, арабском и урду. Практиковалось сочетание таджикско-узбекских текстов, именовавшихся “ширу-шакар” (“молоко-сахар”). Под языком рехта подразумевался хинди (индийский). “Мураккабами” называли ритмизованный и рифмованный подбор стихотворных строк на арабском, тюрки и фарси. В Ташкенте в песенной культуре преобладал староузбекский язык.
В развитии каждого государства существенную роль играют торговые связи, дипломатический транзит. В средние века среднеазиатский регион поддерживал связи с Индией, Турцией, Ираном, Афганистаном, Московским государством, Новгородским княжеством, Китаем. Историки музыки и литературы называют десятки имен деятелей науки и искусства, переезжавших из города в город как по доброй воле, так и переправляемых силой, избегая суннито-шиитской вражды, в поисках обстановки, более спокойной для творчества. Историк культуры Мутриби в 1604 г. записал имена двух ташкентских поэтов: Тиркаш и Сомини, уехавших в Индию (10).
Усиление ортодоксального ислама не могло уничтожить музыку как искусство, хотя споры о дозволенности светских песен и танцев имели место и в XVI в., и в дальнейшем. Однако объединяющим моментом везде, в том числе и в Ташкенте, выступает извечное и неиссякаемое предназначение музыки как аккумулятора души человека. Это и предопределило её главную тему – тему любви, любви то безответной, томимой разлукой, то возвышенной. Суфийская доктрина выражена в столь жизненно лиричных строках, что порой возникает вопрос: а не было ли обращение к Богу как к цели Любви рождено реальной человеческой страстью, и в стремлении к единению с Богом таится жизненная драма мечты человека о человеке?
Автор: Дильбар Рашидова