В чем источник вдохновения для художника? Каждый отвечает на этот вопрос по-своему, в зависимости от личных пристрастий, интеллекта или окружающей среды. Для одних важно отождествление собственного творчества с определенным этнокультурным фоном, другие предпочитают разрыв с наследием, эстетизированное формотворчество, полную свободу самовыражения, далекую от ассоциаций и знаковых поддержек. Петр Анненков, известный в республике и за ее пределами график, мультипликатор, живописец, дизайнер, не связан с какой-либо традицией, он свободен в своих творческих исканиях, в силу чего позволяет себе апеллировать к разным культурам. Реминисценции западноевропейской живописи – Северного Возрождения и немецкого романтизма, русский лубок, античные мифы и библейские сюжеты, восточная миниатюра, деликатные, ассоциативные цитаты из полотен Дали или пергамской Гигантомахии – все это сплавлено в круге едином, как в некоем калейдоскопе, который и есть отражение многообразия нашей жизни. Но уже известные, ставшие классикой, сюжеты для Анненкова – лишь повод для размышлений о вещах, чей смысл далек от привычного толкования. Пытливый ум художника домысливает, интерпретирует, истолковывает по-своему подчас банальные образы и темы, наполняя их новым, неожиданным содержанием.
Сюжетное начало – важнейшая черта работ Петра Анненкова. Пристрастие к сюжету, предметным формам определилось многими годами работы в области книжной графики. Иллюстрирование книги требует ее внимательного прочтения, осмысливания сюжетных ходов, создания рисунков, не только адекватных тексту, но и дополняющих его.
Работа над иллюстрациями, оформлением книг стала настоящей школой мастерства для Анненкова, она помогла выработать свой подход к созданию композиций, умение акцентировать внимание на наиболее выразительной сцене, выстроить сюжетный ряд и передать его максимально убедительно. Привычка подбирать композицию для иллюстрирования текстов литературных произведений привела к осознанному стремлению “сочинять” сюжеты и для собственных станковых, графических и живописных работ; с этого момента был запущен какой-то внутренний механизм и началась напряженная работа мысли, постоянно присутствующая фоном в сознании, направленная на стремление выразить мироощущение в наиболее экспрессивных, емких образах. Именно поэтому в работах художника так рельефно выражен примат интеллектуального начала. Произведения П.Анненкова – своего рода притчи, в которых отражены поиск истины, раздумья художника о смысле жизни, добре и зле…
Но прежде чем говорить о содержании работ, нельзя не отметить, что они красивы, привлекательны своими чисто живописными качествами. Богатая палитра ярких, насыщенных цветов, контрастных сочетаний теплых и холодных тонов, создающих на бумаге или холсте настоящую стихию света и линий, завораживает, притягивает внимание. Однако за внешней красотой уже вроде знакомого сюжета всегда скрыты емкие детали, которые взрывают идиллию, создают резкий диссонанс, “работают” на выявление новых акцентов, наполненных мягким юмором или сарказмом. Осознание этого диссонанса приходит не сразу: внезапно открывшийся зрителю, он застает врасплох и заставляет внимательнее вчитываться в “текст” произведения, соучаствовать с автором в его истолковании. На этом сочетании рафинированного эстетства и символической наполненности строятся почти все работы Анненкова. Оптимистическое, феерическое исполнение контрастирует в них с подчас безысходным пессимизмом вложенной идеи, и в этом единстве и борьбе противоположностей – и характер мастера, и сама жизнь с ее подчас непредсказуемой многоплановостью и драматическими коллизиями.
Так, к сюжету похищения Европы в мировом искусстве обращались неоднократно, преследуя каждый раз сугубо живописные, формальные задачи. П.Анненков смотрит на вещи иначе – вложенный в руку Европы прут совершенно меняет смысл картины, придает ей современное звучание (“Эмансипация”, 1994, бум., акварель). Тот же двойной подтекст, скрытый смысл присутствуют в сюжете рождения Венеры, где за обнаженным телом пенорожденной богини скрывается уродливая личина хамелеона, словно давая понять, что в мире, наряду с чистотой и гармонией, есть место низменному и безобразному (“Рождение”, 1994, бум., акварель). Емкая образность заключена и в работе “Поиск истины” (1996, бум., акварель): два всадника в пылу сражения не замечают сидящей рядом, терпеливо ждущей Смерти, которой безразличны причины, побудившие их схватиться за мечи. Даже в сугубо коммерческих проектах, заказных портретах для Анненкова важно найти деталь, “играющую” на создание образа. Легкость натуры изящной Мелани, чье обнаженное тело полуприкрыто цветной тканью, олицетворяет готовая вспорхнуть птичка, присевшая на ее голове (“Мелани”, 1995, бум., акварель); хваткость, деловые качества немецкого бизнесмена подчеркивают сгрудившиеся на его ладони миниатюрные здания (“Ханс Вальтер Якобс”, 1995, бум., акварель). Детали, не лишенные дружеской улыбки, подчеркивают, что работы художника, в совершенстве овладевшего мастерством намека, – зрелище не только для глаз, но и для ума.
У П.Анненкова уже сложился круг излюбленных образов, кочующих из одного произведения в другое. Всадники, корабль – традиционный символ спасения, превращенный художником в олицетворение тщетных надежд (“Корабль дураков”, 1999, бум., акварель, “Притча о корабле”, 1997, бум., акварель), мадонны и ангелы каждый раз предстают в новых сюжетных разворотах, свидетельствующих о неисчерпаемой фантазии автора. Пристрастие к тем или иным образам объясняется как их полисемантичностью, емкостью, так и чисто пластическими свойствами, возможностью организовать гармоничную композицию. Зачастую один и тот же образ в разных работах имеет различный контекст. Всадники художника – это и благородство (“Фархад и Ширин”, 1996, бум., акварель), и жестокость (“Царская охота”, 1996, бум., акварель), а ангелы выступают то в роли духа-покровителя, оберегающего, хотя и не всесильного, столь же зависящего от обстоятельств (“Мой ангел”, 1993, бум., акварель), то в роли бесстрастного судии, встреча с которым фатально предопределена, независимо от того, через какой храм ведет тебя дорога в небо (“Помни, за тобой придут”, 1999, х.,м.).
В некоторых работах значителен социальный контекст как осмысление бытия (“Тоскующий красный пес”, 1994, бум., акварель; “Шут на троне”,1995, бум., акварель; “Купание красного козла”, 1994, бум., акварель). Но, по словам П.Анненкова, его внутренний цензор всегда корректирует замысел, отдавая предпочтение намеку, обладающему большей взрывной силой, чем бьющий наотмашь эпатаж. Друзья и поклонники, каждый раз удивляясь мастерству художника выявить остроту темы с помощью одной лишь детали, символа, не раз просили создать работу-скандал, способную встряхнуть общественное мнение. Однако художник далек от подобного живописного экстремизма. И дело здесь не столько в самоцензуре, сколько в воспитанном восточной культурой стремлении сокрытия тайны, предпочтении говорить иносказаниями. Не секрет, что аллегория воздействует на наш разум тоньше и сильнее, чем мысль, высказанная напрямик. Именно намек создает вокруг работы завесу тайны, понятной лишь посвященным, и оттого подтекст сюжета становится более емким и рельефным, рождает все новые ассоциации, расширяющие границы образности до бесконечности.
При всем богатстве сюжетных рядов в работах Петра Анненкова прослеживается композиционная общность, словно объединяющая их в некий единый цикл, единый мир, созданный художником-демиургом. Его Вселенная – это горы, куполообразные или упирающиеся в небо острыми вершинами, но горы эти лишь стелятся грядой по нижнему краю полотна, отдавая все пространство небу, на фоне бесконечных всполохов которого высятся фигуры, вырастающие до значения символа, глобального обобщения, космического масштаба.
Одна из важнейших черт, характеризующих работы Петра Анненкова, – их колористическое решение. Его графические листы и живописные полотна – настоящее пиршество цвета, особая звучность красок, сила которых захватывает яркостью чистых локальных тонов. Эта любовь к насыщенным цветам выкристаллизовалась не сразу, она возникла в конце 80-х гг. под влиянием обращения к искусству восточной миниатюры. Отталкиваясь от миниатюры, ее “витражных” горящих красок, Анненков создает композиции, в которых локальные цвета применены в нетипичных для миниатюры сочетаниях – он использует черный, темно-синий фон для более четкого, акцентированного выделения силуэтов фигур (серии “1001 ночь”, 1988, бум., акварель, офорт; “Путешествие Гулливера”, 1989, бум., акварель, офорт; “Пять девушек”, 1998, бум., акварель, офорт). Розбрызг золотом, заполнение маргинального пространства листа вязью прихотливого рисунка, уподобленного орнаменту, – еще одна “подсказка” миниатюры, творчески интерпретированная художником. Увлечение маслом помогло Анненкову постичь тайны колорита, секреты, позволяющие добиваться эффекта рассеянного света и мягких полутонов (“Хождение по водам”, 1999, х., м.). Но ближе ему оказались горящие краски акварели и акрила – акварель воспитала точность рисунка, выверенность силуэта, придала силу цветовому пятну, акрил дал возможность эксперимента, поиска, варьирования тонов в зависимости от эмоционального состояния.
Удивительна любовь Петра Анненкова к красному цвету. В этом пристрастии – почти физическое ощущение желания выплеснуть на полотно переполняющие чувства; подчас вынужденная сдержанность сюжета возмещается полной свободой в выборе цвета, и то напряжение мысли, которое возникает каждый раз при работе над той или иной темой, находит свое выражение в ярко-огненном колорите. Именно так художник передает накал борьбы в работе “Поединок” (1998, бум., акварель), царственное величие Смерти (из серии “Апокалипсис”, 1995, бум., акварель), нестерпимый жар тщетных иллюзий (“Корабль дураков”, 1994, бум., акварель). Иногда сочетания красок построены на диссонансе, но они странным образом не разрушают, а “собирают” работу, держат всю композицию. Эта потребность в насыщенном цвете сохраняется и в последних работах художника, вместе с тем у него появляется желание более сдержанного колорита, стремление посмаковать нюансы, переходы тонов, и, очевидно, оно симптоматично, как проявление некоей успокоенности, открывшейся жизненной умудренности.
П.Анненков – еще и опытный анималист; в его работах часто встречаются изображения тигров, гепардов, лошадей и других животных, дающих неисчерпаемые возможности для проявления таланта рисовальщика. Пластика движений, величественность поз животных и птиц каждый раз “поддерживают” основную мысль того или иного произведения, “работают” на выявление его содержания. Это внимание к рисунку, точной выписанности линий выработало у Анненкова увлечение офортом. Офорт дисциплинирует, заставляет внимательно относиться к каждому штриху, достигать его максимальной выразительности. Но неуемный характер художника не терпит диктата лишь одной техники, иногда важен импульс, взрыв, и он вновь обращается к звонкой акварели.
Есть ли у Петра Анненкова любимые работы? “Да, – соглашается он, – “Отдых в пути”. Она важна для меня и служит своего рода камертоном поступков и деяний”. Божественный свет льется с неба, осеняя благостный лик мадонны и прильнувшего к ней младенца. Умиротворяющая сцена – лишь краткий миг отдыха на жизненном пути, цель которого, как известно, предопределена – три креста уже возведены на Голгофе. Но для Анненкова принципиально подчеркнуть наличие выбора – от каждого из нас зависит, какой путь, какой крест он выберет – тот, на котором будет распят праведник или грешник.
Сегодня у Анненкова по-прежнему много идей, и, главное, его переполняет жажда творчества, общения, потребность поделиться своими мыслями, переживаниями. За последние годы состоялось несколько персональных выставок художника, в том числе за рубежом. Анненков редко принимает участие в сборных выставках, и это тоже, наверное, не случайно. Он трудно вписывается в общий контекст, его живопись и графика стоят обособленно, вне веяний моды. Его работы не случайно так хорошо приняты на Западе – они “узнаваемы”, близки европейскому сознанию уже ставшими архепитическими чертами, проявляющимися в сложившемся круге образов и тем. Но востребованность художника продиктована как раз тем, что он очень “восточный” по духу, воспитанный на особой, столь экзотичной для взора европейца культуре цвета, иносказаниях, символической наполненности. И поэтому столь явны черты, которые интегрируют работы Анненкова в узбекистанский художественный процесс – это стремление к диалогу культур, синтезу различных художественных традиций при стремлении выразить свое “я”, желание синтезировать Восток и Запад при сохранении индивидуального, авторского начала. Его творческая активность на фоне подчас проблематичного состояния современной книжной и станковой графики вызывает чувство глубокого уважения, восхищения силой духа, умением оставаться верным своему предназначению.
Автор: Эльмира Гюль