В марте 2003 г. в Центральном выставочном зале Академии художеств Узбекистана при содействии Швейцарского бюро по сотрудничеству в Бишкеке и Ташкенте был представлен художественный проект “Манас” известного кыргызского художника Юристанбека Шыгаева – выпускника Санкт-Петербургского института живописи, скульптуры и архитектуры им. И.Е.Репина Академии художеств СССР, заслуженного деятеля культуры Кыргызской Республики, профессора, лауреата (1 премия) биеннале “Азия-арт” (Ташкент, 1997). В 1999 г. удостоен Золотой медали на 9-й Азиатской биеннале в Дакке (Бангладеш).
Юристанбек Шыгаев – один из ярких и самобытных мастеров современного кыргызского искусства. Начало его творческого пути приходится на 80-е гг., а интенсивное развитие как художника – на начало 90-х гг., когда в атмосфере творческой свободы и подъема национального самосознания обновлялись представления о самобытности искусства, постепенно вызревали идеи, альтернативные лирико-поэтической и повествовательной концепции прошлых лет. Художник искал другие пути на новом витке своей истории, направляя их на смену ориентаций и ракурсов в осмыслении собственной традиционной культуры, в глубины архаического сознания, на сохранение констант эпического мировосприятия и подлинных духовных ценностей. Юнговские концепции о том, что эти архетипы лежат в основе не только традиционного сознания, но и современного, придали поискам художников философскую опору и актуальность. Вместе с тем известно, что мифологический опыт кочевников, постепенно разрушаемый оседлостью, многие годы получал одностороннее толкование как рудимент истории и начинал переходить в сферу ритуалов и отрывочных традиционных представлений, оседавших в ментальности народа. Недостаточно исследованный учеными богатейший многовековой художественной опыт этноса превращался в некий “подводный материк”, трудно пробивающийся сквозь “оковы” и каноны профессионального изобразительного искусства, хотя его воздействие ощущалось в творчестве художников.
Ю.Шыгаев начал с попытки освободиться от стереотипов прошлого, найти в устной традиции и символико-знаковом наследии предков какой-то основной принцип для современной интерпретации. Главным для художника было понимание того, что прямая повествовательная связь слова и изображения неадекватна традиции, поэтому необходимо постижение глубин традиционного сознания, эпического мировосприятия, порожденного уникальным контактом кочевника с миром, которые лежат в основе всей кочевой культуры. 
В ходе сложных рефлексий и творческих экспериментов Ю.Шыгаев смог найти сугубо индивидуальный путь пластического раскрытия идей наследия, обнаруживая вместе с тем поразительную “современность” кочевой архаики, которая служила ему опорой. В живописи художника начался диалог с древней культурой на основе авангардных идей, ставших импульсом коренных изменений жанрово-тематических и композиционных принципов кыргызской картины, претерпевших сложнейшие трансформации до оригинальной формы монументальных свитков. В свитках Ю.Шыгаева 1996-1997 гг. “Кожожаш”, “Легенды и были Тянь-Шаня”, “Древо бугинцев” наследие словно “вернулось” обновленным в актуальное поле национальной культуры, обнаружив мощнейший источник новых художественных идей, свежих ассоциаций. Автор нашел синтез в мощной сублимации двух самостоятельных художественных систем, какими он мыслит и авангард, и свое наследие. Глубокий и серьезный интерес художников к мифам, древним сказаниям, эпосу, в которых они открывают мудрую философию предков, характерен для современного кыргызского искусства. Но, как отмечает Чингиз Айтматов, “под кистью Шыгаева киргизские мифы и легенды обретают величие подлинного искусства…”.
Художник близок писателю пониманием уникальности традиционных представлений кочевников о мире, о жизни, о природе, которые отозвались в легендах и сказаниях редкой поэтизацией окружающей действительности, характерным для кыргызов поиском гармонии, веры в нерушимую связь времен и народов. Из драматического несоответствия основ традиционной духовности и коллизий современного человека заострен своеобразный “метафорический реализм”, который пронизывает прозу Ч.Айтматова и присущ наиболее ярким явлениям современной кыргызской культуры.
Обращение к эпосу “Манас” стало для Шыгаева важным этапом творчества, открытием национального “космоса”, грандиозного мира идей, мыслей, энциклопедией жизни и истории предков, в частности бугинцев, к которым принадлежит древний род художника. Вместе с тем характерное для многих современных мастеров ощущение кризиса репрезентации искусства, истощения привычных жанровых и видовых форм, влекло и Шыгаева к поиску новых пространственно-визуальных решений. В духе постмодернистического расширения границ искусства и создания своей “параллельной” реальности проект “Манас Тамга” (2002) Шыгаева задуман по принципам и жанрам актуального искусства. Свитки, объекты – расписанные ритуальные шкуры и головы животных, столбы – знаки стоянок древних кочевников, инсталляции “Лев”, “Иссык-Куль”, “Мировая гора”, перфомансы становятся емким индексом основных идей древнего эпоса, двух его составляющих – пространства и времени. Для их выражения в духе традиции художник нашел общий принцип знака – Тамгу. 
Оригинальные семантика и символика, объединяющие все объекты данного проекта, поразительно близки подлинным архаическим знакам, однако Шыгаев, не повторяя и стилизуя их, мастерски использовал главное – способность древних обобщать свой контакт с миром до концептуального уровня. В созданных художником знаках произошло оригинальное соединение тяги современного сознания к универсальности понятий с важнейшими архетипами традиции. Поэтому удивительная их органичность заключена в том, что Шыгаев тонко разработал принцип “знаков вечности”: давая современную трактовку Тамги, мы углубляемся в философию, трактуя их как предки – идем к природе.
В основе проекта “Манас Тамга” – сорок удивительных по красоте живописного решения свитков в духе эпоса, выполненных акрилом на холсте. Это – сказ о человеке, истории народа, его борьбе, жизни и смерти, любви. Каждый образ – это символ, полный ассоциаций и семантических значений, которые объединяет основная эпическая идея – укорененность индивидуальной судьбы в общей (народной). Особенность стилистики этих свитков – опора художника на иконографию древней культуры, архетипические формулы, которые угадываются в традиционной бинарной оппозиции – верх – низ (“Железный стрелок”, “Два сада”), триаде хаос – человек – космос (“Одна звезда на двоих”, “Пейзаж”), изображении холмов, юрты – идея мировой горы (“Эр Манас”), мировое дерево (“Священное дерево”), символизирующие мир, землю, рождение, жизнь. Принцип древних свитков обусловил обобщенность, знаковость мотивов, что связано с общей идеей творчества Ю.Шыгаева последних лет – запечатлеть некую тайную закономерность бытия, известную предкам, но волнующую и нас, выразить неочевидность и неоднозначность его смысла. Сопутствующий авангарду поиск начал, первоосновы искусства в творчестве художника органично синтезируется с характерной для древних мифов универсальной системой представлений о мире, ритуальностью и метафоризмом.
С творчеством Ю.Шыгаева в кыргызском искусстве связан самостоятельный путь адаптации к авангарду, актуализированный автохтонной архаикой, как в свое время авангард искал опору в нетрадиционных и архаичных культурах. Искания художника интересны и в том плане, что современная творческая концепция мастера, не ограниченная рамками идей самобытности, направлена на выражение диалогизма искусства XXI в., как основы его дальнейшего развития. Как отмечают кыргызские исследователи, Ю.Шыгаев убежден в исключительной широте распространения архаических символов, видит близость между собой древних культур стран Латинской Америки, Англии, Средней Азии. Причисляя себя к трансавангардистам, художник декларирует, что его творчество распахнуто для опыта предков, независимо от его характера и исторического происхождения.
Обобщая сказанное, важно отметить, что в творчестве Юристанбека Шыгаева отразилась одна из тенденций не только современного кыргызского искусства, но и всего регионального, что связано с кардинальными изменениями в истории живописи конца ХХ в. – решительным переходом от изобразительного, по сути “миметического”, искусства, освоенного народами региона в ХХ столетии, в сторону более сложного художественного “текста”, который связан с проблематикой авангарда, но своим универсальным выражением близок и древней среднеазиатской архаике. Этим кыргызский художник приблизился к развитию пластических идей, которые запрограммированы самим движением европейского искусства ХХ в., а также актуализировал новую концепцию восстановления прерванной преемственности с историко-культурным наследием в системе профессионального искусства, предложив перспективный, открытый в будущее путь диалогического контакта двух типов культуры – авангардной и автохтонной.
Автор: Нигора Ахмедова