Археологические раскопки, ведущиеся на территории раннесредневекового Тохаристана, дали богатейший материал для характеристики его художественной культуры. Наиболее ярко на сегодняшний день здесь представлено буддийское искусство. Важной находкой, которая, по нашему мнению, характеризует другую линию искусства – светскую, – является настенная живопись крепости Тавка, входящей в оборонительную систему таможенного пункта Нонидахона, расположенного южнее Железных ворот, у выхода в долину Шерабаддарьи со стороны Согда. Она была открыта в 1987 г. Э.Ртвеладче, раскопки его проводил в 1989 – 1993 гг. Ш.Рахмопов. О находке живописи стало сразу же известно, однако отсутствие публикаций о ней почти на десятилетие отодвинуло знакомство с нею специалистов. Наконец, вначале в совместной статье Ш.Рахманова и М.Реутовой (1, с. 13 – 16), а затем в монографии Ш.Рахманова (2, с. 30 – 61, 108, 122) были опубликованы материалы раскопок этого интересного памятника. Несколько фрагментов живописи выставлены в экспозиции нового Термезского областного археологического музея. Знакомство с ними даёт довольно полное представление о самой крепости и художественном убранстве её парадного зала.
Раскопки Тайки не только обогатили археологию Тохаристана, но и поставили перед исследователями несколько важных вопросов. Прежде всего они касаются атрибуции самого памятника и настенной живописи. Представляется, что отождествление крепости с манихейским храмом лишь на том основании, что число открытых здесь помещении равно пяти и они были построены па вершине скалы, кажется мне неверным. Крепость Хавка была резиденцией начальника тамо-жешюю пункта. Выбор места для ее возведения был вызван стремлением использовать естественный рельеф для усиления обороны. Количество помещений в крепости диктовалось созданием необходимых условий для жизнедеятельности начальника таможенного пункта. Так, на первом этаже располагались два хранилища, на втором – вестибюль, жилая комната и парадный зал. Живопись покрывала степы зала в два яруса. Техника ее выполнения традиционна для Средней Азии. Реставратор М.Реутова установила в ходе расчистки и консервации живописи ее двухслойность. От живописи первого слоя сохранились фрагменты с росписью орнаментального характера. Этот слой был забелён, а поверх него нанесен второй слой живописи со сценами охоты и пира, являющимися, на мой взгляд, этапами свадебного празднества.
В нижнем ярусе разворачивается динамичная сцена охоты всадников на джейранов. Копи показаны в летящем галопе, их сбруя богато украшена золотом. Всадники стреляют из луков в бегущих животных как впереди себя, так и обернувшись назад. Сцена пира, изображенная в верхнем ярусе, является продолжением сцены охоты. В торжестве участвуют более 20 знатных персонажей – мужчин и женщин. Полностью композицию живописи этого яруса восстановить не удалось из-за того, что ее фрагменты имеют небольшие размеры. Вероятно, как и в живописи Балалыктепа, здесь персонажи образовывали разнополые пары. Все пирующие делились на две группы, расположенные одна напротив другой. Они обращены к зрителю лицом в три четверти. Внимание их, вероятно, было сосредоточено на пожилой женщине, надевающей на шею девушки-невесты ожерелье, состоящее из низки бус и крестовидных подвесок. Их изображения располагались в центре композиции. Точно такие же ожерелья украшают шеи самой пожилой женщины и некоторых других женщин, присутствующих на пиру.
Часть изображенных персонажей одета в традиционные халаты с правосторонним треугольным отворотом. У женщин поверх них наброшены ещё шёлковые накидки; их нижней одеждой являются платья с глухим округлым воротом. Они, вероятно, держат у плеча большой белый цветок на длинном стебле. У мужчин на голове обмотанная вокруг шапки-колпака чалма, ее конец спускается до уха. У женщин головные уборы более разнообразны по форме, но все они представляют собой вариант чалмы. В связи с этим представляется, что в свадебном празднестве участвуют знатные тохаристанцы, принявшие ислам.
Художник, расписавший зал, был настоящим мастером-виртуозом. За сравнительно короткое время он сделал эскизный рисунок всей композиции, который затем перенёс на стены зала вначале в виде контурных изображений, которые затем были раскрашены. Полагаю, что он максимально точно переда! облик пирующих, лица их индивидуальны. Точно переданы и различные детали: сбруя коней, одежда, украшения. По своим художественным достоинствам живопись Тавки – одна из лучших не только в искусстве Тохаристана, но и Средней Азии в целом. Ш.Рахмапов отметил сходство живописи Тавки и Балалыктепа, хотя он считает, что по исполнению и яркости красок она более совершенна, чем балалыктепипская. Мне представляется, что на Балалыктепа, где художник работал также с натуры, образы персонажей переданы более обобщённо. В живописи же Тавки они фотографичны. В этом – их главное отличие.
Важным является и вопрос о датировке живописи Тавки. Поскольку во время раскопок крепости не были найдены монеты, Ш.Рахманов привлёк для этого прежде всего керамические находки. Сравнивая их с уже датированными керамическими комплексами, он пришёл к выводу о том, что “основной период функционирования крепости относится к концу VI – VII вв.”. Ш.Рахманов полагает, что живопись Балалыктепа предшествовала живописи Тавки, придерживаясь при этом первоначальной даты бал ал ыктепи некой живописи (конец V – начало VI в.). Однако я считаю, что стилистическое сходство живописи двух памятников вызвано не их хронологической близостью, а существованием в Тохаристане своей художественной традиции. К гом) же следует учесть, что датировка живописи Балалыи тепа давно пересмотрена в сторону её омоложения. Керамика Тавки по своей морфологии и деталям датируется первой половиной VIII в. Об этом можно судить достаточно уверенно, сравнив ее, например, с керамикой верхнего слоя усадьбы городища Шураб-курган, раскопанной С.Болеловьш (3, с. 64 – 80). В этом слое найден арабский фельс, чеканенный от имени Насра ибн Саййара, бывшего наместника Хорасана в 738 – 748 гг. (4, с. 38 – 43). И, наконец, нужно иметь в виду, что изображённые в живописи Тавки знатные тохаристанцы были уже мусульманами. Судя по материалам из долины Сурхандарьи, распространение ислама здесь началось именно в это время.
Истоки сцены охоты в живописи Тавки лежат в бактрийском искусстве – изображения па серебряном умбоне щита из Амударьипского клада (5, с. 45, № 24) и на костяных пластинах из храма Окса. Объектами охоты всадников, изображённой на умбоне, являются козлы и олени. На пластинах сцена охоты более насыщенна: всадники охотятся на леопарда, козлов, оленей, иногда стреляя в них из луков, обернувшись назад. Зайцев в обоих случаях охотники игнорируют. Это было не случайно, потому что, согласно зороастрийской традиции, зайцы являлись благожелательными животными (6, р. 137 – 166). По этой причине не является добычей охотников и крупный заяц, изображённый в сцепе охоты живописи Тавки. Что же касается сцены пира, то она была популярна в искусстве Тохаристана в раннем средневековье, отражая одну из сторон быта феодалов.
Автор: Виктор Соловьёв