Комплекс узбекских традиционных ювелирных изделий, как и одежда, формировался на протяжении многих веков. Среди них особенно выделяются женские украшения. Их налобно-височная группа представлена различными видами диадем и подвесок: “тилла-кош” (“золотые брови”), “баргак” (букв. – “листочек”), “силсила” (“цепь”), “мохи-тилла” (“лунное золото”), “зулфи-тилла” (“золотые локоны”), “хабатак” и др.
В первой половине XX в. диадема “тилла-кош” являлась наиболее важной частью праздничного убранства. Основа этого украшения вырезалась из серебряных пластин и по форме напоминала сросшиеся брови или взмах крыльев птицы. Его верхнюю часть венчало ажурное завершение в виде сложного узора, инкрустированное многочисленными бусинами бирюзы, кораллами и другими полудрагоценными камнями. В Самарканде это украшение называлось “коши-тилло”, “тилла-кош”, в Бухаре – “бало-абру” (тадж. “надбровное”); этимологию слова “боло-абру” благодаря близкому звучанию его составных частей можно понять по-разному. “Боло” – верхний, “бало” – горе (в древности означало “демоническое существо, ведьма”), “абру” -брови, “обру” – престиж (1, с. 99); в Ферганской долине и Кашкадарье “тилла-кош” (2, с. 11), вНурате “тилла-баргак” или “тахтача-баргак” (3, 82-6.).
В рассматриваемый период данное украшение носили в основном замужние женщины. Вместе с тем в Шахрисабзе и Карши его дарили новобрачной в день свадьбы или в ходе проведения обрядов “келин салом” (невеста поклоном приветствует каждого входящего) и “юз очар” (рассматривание лица) в качестве обязательного составляющего элемента свадебного наряда. В Самарканде и Бухаре “тилла-кош” также считалось основным налобным украшением невесты, надеваемым во время свадебных торжеств (4, с. 100). Причем в Самарканде это украшение, как правило, дополнялось птичьим пером. Лучшие “тилла-кош” в XIX в. изготовляли мастера Ташкента, Самарканда и городов Ферганской долины. Диадема составляла единый ансамбль с “тилла-баргак”, “гажак”, “зирак”, “зеби-гардон” и т. п., которые оформлялись в одном художественном стиле.
“Тилла-кош” и по сей день является одним из обязательных составляющих традиционного свадебного наряда невесты. Считается, что данное украшение было широко распространено среди городских жителей, а также у сельчан, занимавшихся земледелием и ремесленничеством. Однако в ходе проведённых нами полевых исследований выявлено, что украшение “тилла-кош” было популярно и у дештикипчакских узбеков, чья культура в большей степени отражает традиции кочевого мира. Подтверждения этому имеются и в научной литературе (5, с. 35). По нашему мнению, традиция ношения “тилла-кош” у степняков появилась в результате этнокультурных взаимоотношений с оседлым населением уже в более поздний период.
Особый интерес вызывает вопрос о самом названии украшения – “тилла-кош”. Единое мнение относительно его этимологии до сих пор отсутствует. Ряд авторов предполагает, что причиной названия украшения “тилла-кош”, т. е. “золотые брови”, являлось то, что его нижняя, основная, часть выполнялась в форме бровей (6, 82-6.). Другие исследователи, в том числе Д. Фахретдинова, считают, что форма тилла-кош исходила не от изображения бровей, а от стремления повторить в металле взмах крыльев птицы. Собственно говоря, брови обычно не имеют такого изгиба, а слово “кош” по своему звучанию близко к слову “куш” (птица). В поддержку этой версии можно привести и тот факт, что в традиционной вышивке узор, близкий форме тилла-кош, называется “куш кдноти” (“крылья птицы”) (1). В этой связи, придерживаясь мнения вышеназванных авторов, вспомним, что в давние времена автохтонное население Средней Азии считало священными таких птиц, как павлин, фазан и петух (7). С ними связывалась идея плодовитости, достатка. Поэтому не случайно в украшениях, изготовленных из золота и серебра и украшенных птичьим пером, нашли отражение изображения птиц.
“Птичья” тема вообще была популярна в комплексе ювелирных украшений. К примеру, в Бухаре существовали такие украшения, как “куш дуо” (“благословение птицы”), “куш кокили” (“птичья косичка”), а в Хорезме “бутун тирнок” (“целый ноготь”), “ярымтирнок” (“полногтя”) (1, с. 116-117). Особенно искусными в изготовлении украшений с изображением птиц были кокандские ювелиры (8, с. 283). По мнению Г. Григорьева, в основу изготовления височного украшения гажак (“завиток”, “локон”) также легло изображение птицы (9, с. 21 24). В целом украшения в форме птиц или с использованием какой-либо их части (коготь, крыло, перо) были типичны для оседло-земледельческого населения, они выполняли функции налобных или височных. Нам представляется, что “тилла-кош” является одним из наиболее древних местных украшений и, вероятно, было создано в результате вдохновения красотой окружающей природы. Первоначальной основой формы украшения послужил размах крыльев летящей птицы, однако со временем содержание было утрачено, и в народе сохранилось понятие, связанное со сравнением с изящной линией женских бровей.
При внимательном рассмотрении тилла-кош видно, что его нижний край украшен густой бахромой подвесок, позвякивающих при малейшем движении. О. Сухарева отмечает, что в исходном варианте подвесок не было и украшение могло надвигаться на самые брови. Впоследствии, когда тилла-кош дополнилось различными подвесками и инкрустацией камнями, оно превратилось в налобное украшение (10, с. 100, 82-6.). Следует подчеркнуть, что при изготовлении ювелирных украшений узбеки с давних времен умело использовали разные драгоценные и полудрагоценные камни. Некоторые из них применялись и при лечении людей: им приписывались стойкие представления о целительных свойствах (11, с. 37, 152-153). Такие верования были распространены не только у народов Средней Азии, но и у населения многих стран древнего Востока: люди истово верили в чудодейственные свойства драгоценных камней.
Тилла-кош занимала важное место в комплексе женских украшений вплоть до конца первой четверти XX в. Во второй половине XX в. в обиходе постепенно стали появляться новые, более востребованные в связи с новыми социально-экономическими и культурными преобразованиями в жизни общества, виды украшений, которые вытесняли популярную в прошлом диадему из повседневного быта.
Подводя итог нашим рассуждениям о тилла-кош и его эволюции, следует отметить, что некоторые исследователи неверно толковали имеющиеся факты и связывали историю этого украшения с более поздним периодом. Так, утверждение ученого-этнографа К. Г. Борозной о том, что “тилла-кош” вошло в повседневную жизнь в конце XIX -начале ХХв. (12, с. 35), по нашему мнению, не соответствует действительности. О том, что тилла-кош прошло длительный эволюционный путь и имеет древнюю историю, подтверждают и вышеприведенные сведения. В связи с этим уместно привести мнение специалиста по древнерусскому искусству Б. Рыбакова, утверждающего, что изображения на диадемах и колтах не следует расценивать как простое эстетическое заполнение. Они как загадочные письмена, ключом к которым служит языческое мировоззрение (13, с. 269).
До сих пор в народе бытует множество разнообразных ювелирных изделий, воплощающих в себе свойства и украшения, и магической защиты, и оберега. Их формы, узоры, символика отражают древние верования и представления о природе, неразрывную связь духовного и материального мира. Возвращаясь к тилла-кош, отметим, что это национальное украшение продолжает оставаться одним из самых изысканных и любимых украшений узбекских женщин.
Саодат Давлатова